БАС: А потом приходит январь 1955 года. И эта роковая поездка в Канаду. И на обратном пути — Фрэнк за рулём, Айн и Натан — рядом с ним. И между ними двумя начинается разговор — глаза в глаза, — в котором паузы говорят больше слов. Воздух в машине будто вибрирует от эмоционального напряжения. А несчастная Барбара на заднем сиденье видит всё это и должна молчать. Разве смеет она восстать против всеобщего идола, сивиллы? Но во время остановки на ночёвку в мотеле, едва закрыв дверь номера, она кричит мужу словами то, что давно должно было угадываться всеми четырьмя: "Да она просто влюблена в тебя! А ты — в неё!".
ТЕНОР: Натан пытается отрицать очевидное. Ведь это было бы так иррационально! А иррациональному нет места в мире Айн Рэнд. Чтобы он принял случившееся как факт, сивилла должна была сама призвать его пред свои очи и уговаривать. "Понимаете ли вы, что произошло между нами позавчера в автомобиле? То, что мы молча сказали друг другу? Это звучало как объяснение в любви. Или я поняла неверно?".
БАС: Юноша опять под лучом прожектора. Все глаза — на него. Он должен сыграть свою роль безупречно. Сама великая Айн Рэнд готова поднять его до себя. Страх терзает его, ему так хотелось бы вернуться назад, в жизнь до злосчастной поездки. Где всё было так надёжно, возвышенно, маняще. Но что-то в душе подталкивает его: "Прыгай!". И он произносит слова, которых ждёт боготворимая им женщина: "Вы всё поняли правильно. Конечно, я влюблён в вас".
ТЕНОР: Делайте со мной что хотите, но я верю, что в этот момент оба верили в возможность платонических отношений. И когда они призвали своих супругов и признались им в случившемся, оба поначалу только просили разрешить им встречаться два раза в неделю и проводить время наедине. Ведь в мире Айн Рэнд аморальности не должно быть места. Воображаю, какие сети логических умозаключений сплетались в подтверждение того, что в дружеском союзе четверых нет ничего предосудительного, если все четверо так честны друг с другом и так повязаны взаимной любовью.
БАС: Ах-ах, можно только огорчаться по поводу того, что Фрэнк и Барбара поначалу впали в грех эмоционализма и один за другим воскликнули: "Нет! Не хочу! Не соглашусь!". Понадобились новые словесные ковры и логические сети, сплетаемые сивиллой рациональности, недели словопрений, чтобы образумить непокорных и получить их вымученное "да". Но увы, через два месяца выяснилось, что и этого мало. Что зов плоти неодолим даже для таких чемпионов строгой морали. Что, встречаясь в отпущенных им границах пространства и времени, они ни о чём другом не могли думать, кроме срывания одежд друг с друга, наподобие того, как это делали герои романов Айн Рэнд. Бедным супругам пришлось дать согласие и на это.
