ТЕНОР: И всё же время от времени им удавалось убежать от всех забот хоть на несколько дней. В июле 1934 года они совершили путешествие по Западным штатам. Агент секретной службы помогал им прятаться от репортёров. Он заменил Вашингтонский номер на машине Лорены калифорнийским, а также спрятал под сиденьем номера Невады и Орегона. Если бы случайный полицейский остановил путешественниц за какое-нибудь нарушение, он, наверное, очень удивился бы, найдя в машине двух благообразных дам фальшивые номера и заряженный пистолет. В конце путешествия у Элеанор был припасён сюрприз для подруги: четыре дня в Йосемитском парке. Они натянули палатку на берегу озера, окружённого гранитными скалами, читали стихи у костра и любовались луной, всходящей над вершиной горы.
БАС: Элеанор, похоже, не представляла себе, как тяжело дался Лорене отказ от журналистики. Новая работа не приносила ей радости, бесконечные картины бедности и лишений не улучшали настроения. Хотя начальство хвалило её доклады, и они влияли на ход реформ, их нигде не публиковали. Столь важный для пишущего контакт с читающей публикой был потерян. Прирождённый газетчик остался без газеты. Зато сама Элеанор сделалась звездой в мире массовой информации. Она вела регулярную колонку в журнале "Космополитен", выступала по радио, два газетных синдиката рассылали её статьи по всей стране, её мемуары печатались в журнале "Лэдис Хом Джорнел".
ТЕНОР: Чтобы иметь возможность уединяться и писать без помех, Элеанор в 1935 году арендовала квартиру в Нью-Йорке. Для жены американского президента это был поступок беспрецедентный. Он разрушал привычный образ послушной матери семейства, погружённой в заботы о доме и детях. В предвыборной борьбе 1936 года вызывающая независимость Элеанор Рузвельт могла очень навредить её мужу. С другой стороны, энергия, с которой она пропагандировала политику демократической партии и реформы "Нового договора", была невероятной. Разъезжая по стране с выступлениями, она покрыла 38 тысяч миль в 1933 году, 42 тысячи в 1934, 35 тысяч в 1935. Она получала десятки тысяч писем, прочитывала кучу газет и журналов и наиболее интересные вырезки складывала в конце дня в корзинку, стоявшую у кровати президента. Не она выбрала общественную жизнь — общественная жизнь выбрала её и полностью затянула в свой водоворот. Да, она по-прежнему любила быть нужной своим детям и друзьям. Но теперь к этому добавилось и ощущение, что она нужна и американскому народу тоже.
