Присев передо мной на корточки, Дар одним резким движением раздернул покрывало и обнажил меня до пояса. Я даже пискнуть не успела, как его горячие, жесткие ладони легли на мою грудь.
— Кхм, — кашлянула я, не делая, впрочем, попытки отстраниться или оттолкнуть его.
А он смотрел на меня, на свои руки, лежащие на моей груди, и на его лице проступало даже не изумление, а… какая-то высшая форма непонимания.
— Дар?
— Ты… Но как?! — прошелестел он, подняв на меня ошеломленные круглые глаза.
— Что — как? — спросила и снова кашлянула.
— Я знаю тебя, — шепнул он и наклонился ближе, так, что наши лица почти соприкасались носами. — Откуда я знаю тебя? Мне знаком каждый кусочек твоего тела. Мои руки помнят твою грудь, а если я прикоснусь к твоим бедрам и животу, то они вспомнят и их.
— Тебе кажется, — моргнув, тоже прошептала я.
— Нет, мне не кажется. Я знаю тебя всю. Каждую складочку, каждый пальчик на твоих ногах, тяжесть твоей груди и изгиб спины. Я знаю твои запах и вкус.
— Вкус? — сдавленно переспросила я.
Нет, вот сейчас он ничего не знает! На ощупь — да, но не на вкус.
— Вкус… — зачем-то повторил он, и не успела я опомниться, как он лизнул меня в плечо. — Да, это ты.
Рывок, и я стою на ногах, а покрывало, соскользнув, лежит неопрятной грудой на полу. А Дар опустился на колени передо мной. Он смотрел, изучал и… вспоминал.
Боги, какой ужас!
Он действительно вспоминал. Я видела это по его мимике, по раздувающимся ноздрям, по смятению в глазах. Жесткие ладони скользили по моим ногам, бедрам, талии, животу, ягодицам. Поднимались выше. Снова охватывали грудь и держали ее, словно взвешивая.
И опять не вожделение, не желание близости светилось в его глазах, а непонимание и настоящий испуг.
— Рэми, ты же моя, — хрипло произнес он. — Я не понимаю, как такое возможно. Почему это произошло, но… Ты вся принадлежишь мне. И мои руки и тело тебя помнят. Но… я не обладал тобой. Я ни разу не брал тебя. Уверен! Ты вся моя, но не моя женщина. Мы не были любовниками, и ты девственна. Что, боги всемогущие, происходит?!
— Дар, ты бредишь, — боясь шелохнуться, прошептала я.
— Похоже на то, — зачем-то уткнувшись лицом мне в живот, пробормотал он.
Помедлил, после чего взялся за покрывало и потянул его вверх. Встал, снова укутал меня и бережно усадил.
Я молча наблюдала, как он обошел стол, сел напротив и потянул к себе кувшин. Руки у него дрожали. Не глядя, Дар плеснул себе молока, сделал большой глоток и скривился так, будто проглотил что-то нереально гадкое.
