Таким образом, можно сказать, что нечто в коллективном бессознательном озвучило стремление к объединению Эроса и Психеи и к воплощению Венеры. Это стремление к божественному браку между мужским и женским принципами. Поскольку Венера — мать Эроса, а Психея — это Венера, мы здесь имеем дело с известным мифологическим hieros gamos («священным браком») между матерью-дочерью-сестрой и её собственным сыном, но на этот раз это форма частичного воплощения, поскольку не только архетипический образ Венеры приближается к человеческому миру, но и весь образ священного брака спускается на землю.
Девушку ставят на гору и оставляют там для смертного брака. Hieros gamos часто мифологически идентичен с опытом смерти, так что это не только игра Апулея словами, поскольку Психея проходит через своего рода ожидание опыта смерти. Меркельбах также указал на это, сказав, что эта первая часть истории любви Эроса и Психеи на самом деле нечто, что происходит в Подмирье, в подземном мире смерти, хотя и в его благословенном аспекте. Это так, потому что Психею уносит ветром в своего рода нереальное, подмирное, магическое место, вдаль от всего человеческого опыта и существования, где её обслуживают невидимые слуги и она соединяется с невидимым партнером. Подземный мир, который идентичен бессознательному, здесь показывает свою райскую, волшебную, манящую и усыпляющую красоту, и Психея поймана в его волшебном царстве. Всякий раз, когда происходит опыт более глубокой любви между мужчиной и женщиной, открывается еще один аспект реальности; божественное измерение врывается в психэ и смывает её эгоцентрическую мелочность. В ней существует элемент романтической нереальности, которую также в целом содержит каждый опыт страстной любви, по крайней мере, на начальных этапах, своего рода олимпийская цветущая весна, где все божественно и каким-то образом зловеще реально. Вот почему над влюбленными смеются окружающие. Если они мудры, то они исчезают из человеческого общества, выпадают из него, потому что они сейчас находятся в царстве богов. Несмотря на свою божественную красоту, существует также сверхъестественное чувство потери чего-то, что по существу принадлежит к человеческой сфере — мелочности, ревности, обывательского цинизма, и всех остальных не столь благородных качеств высших млекопитающих. Это состояние вызывает зависть сестер Психеи.
Классический филолог К.С. Льюис написал знаменитый роман «Пока мы лиц не обрели», в котором он очень метко создал некий современный парафраз этой истории о завистливых сестрах. Он интерпретирует их как теневой образ Психеи. Немного опасно использовать слово «тень» в этом отношении, потому что, если Психея даймон, то она не человеческое существо. Есть ли тень также и у даймона? Мы можем сказать «да», но тогда это будет немного другое использование этого слова. Cum grano salis, эти сестры являются тенью Психеи, другим аспектом очеловечивания богини, а именно, втянутости в человеческие, в слишком человеческие области. Молодые люди обычно не видят этой реалистичной и циничной стороны любви. Только в более поздней жизни, когда испытаешь истинный и божественный аспект, можно стать невосприимчивым к циничной, низкой стороне человеческих отношений. Если идеальная сторона любви слишком преобладает, темная сторона уничтожена, или подавлена, а затем она естественным образом развивается в опасный внешний фактор. Ни один взрослый не может быть только романтиком: у него было слишком много жизненного опыта, чтобы не знать, что существует слишком человеческий аспект любви. Этот аспект воплощается в сестрах. Здесь они внушают недоверие в ухо и сердце Психеи, и заставляют её игнорировать то, что Эрос требует от нее. Главной героиней в романе Льюиса является, что характерно, одна из завистливых сестер, и он пытается показать, что именно она разрушила первые отношения Эроса и Психеи. Она олицетворяет женщину, которая отказывается от любви бога.
