— Ну хорошо, — сказал я, опуская руки. — Значит, кто-то три года назад убил двух детей, а сейчас мы столкнулись с сумасшедшим подражателем, который вдобавок уродует тела. И что нам теперь предстоит со всем этим делать?
— В том, что вы сейчас сказали, Джон, — ровным тоном ответил Крайцлер, — нет ни грана точности. К тому же я не уверен, что это дело рук сумасшедшего. И я склонен полагать, что сам он не в восторге от того, чем ему приходится заниматься, — в том смысле, как вообще можно понимать подобное утверждение. Но самое главное — и здесь я боюсь разочаровать вас, Рузвельт, — я уверен как в себе самом, что это не имитатор, а один и тот же человек.
Мы ждали, что он сделает такой вывод, и боялись его — и я, и Рузвельт. Я достаточно отработал полицейским репортером после моего бесцеремонного отстранения от вашингтонских дел из-за поддержки Рузвельта в его борьбе с кумовством в государственном аппарате. Я даже освещал дела о громких убийствах за границей. Так что я прекрасно знал, что преступники, подобные тому, которого описывал Крайцлер, существуют, но никому из нас не было приятно удостовериться в том, что мы столкнулись как раз с таким экземпляром. А Рузвельт хоть и был прирожденным бойцом, мало что понимал в тонких деталях преступного поведения, и ему проглотить подобное было тяжелее всего.
— Но… три года! — ошеломленно воскликнул он. — Честное слово, Крайцлер, даже если такой человек и существует, он ведь не мог водить за нос правосудие столько лет!
— Нехитрая задача — водить за нос того, кто тебя не преследует, — ответил Крайцлер. — А если полиция и проявляла какой-то интерес к этому делу, шансов у нее не было. Ибо они даже не потрудились выяснить мотивы преступления.
— А вы? — На этот раз слова Рузвельта прозвучали чуть ли не умоляюще.
— Потрудился — правда, пока далеко не продвинулся. У меня есть несколько зацепок — но нам необходимо докопаться до остального. Только если мы сможем с полной уверенностью сказать, что именно толкает его на убийства, мы решим эту головоломку.
— Но что может заставить человека совершать такое? — спросил Рузвельт, и в голосе его чувствовалось подлинное смятение. — В конце концов, у Санторелли даже не было при себе денег. Мы опросили его родственников, но они той ночью все были дома. Если только это не результат его ссоры с кем-то, кто…
— Я сильно сомневаюсь, что здесь замешаны какие-то личные дрязги, — ответил Ласло. — Очень может статься, что мальчик до той ночи никогда не встречался со своим убийцей.
