— Ну и дрянь же это отечественное пиво! Сварила бы пивоваров в их же котлах, — проворчала она, сердито хватив бутылкой об стоящий неподалёку берёзовый чурбан.
Однако, несколько минут спустя ей странным образом полегчало. Она подняла голову от папки и с благодарностью взглянула в знойное небо.
— Погорячилась я маленько. Может, на вкус зелье и не очень, но обладает превосходными лечебными свойствами…
Застегнув папку на кнопку, ещё несколько минут Аннака удовлетворённо понаблюдала за возобновлённой её усилиями суетой рабочих, а потом тихонько выскользнула за калитку — ясное дело, эти лодыри сразу сбавят обороты, как только заметят, что с них снят неусыпный надзор начальственного ока, потому исчезнуть надо как можно незаметнее.
Проковыляв полсотни метров вдоль пыльной дороги строящегося дачного сектора, она издалека заметила стоящего на обочине парня в синей полураспахнутой рубашке. Аннака остановилась. Узнать его в облаке серовато-жёлтой пыли, взметнувшейся из-под колёс проехавшей бетономешалки, ей помогло не столько зрение, сколько сердце, замершее вдруг так неописуемо сладостно и жутко, а затем ускорившее свой бег…
Крайст!
Аннака застыла посреди дороги, не зная, что предпринять: развернуться ли ей сейчас и побежать обратно (это, очевидно, ничего не даст, на таких каблуках далеко не убежишь), взлетать нельзя — свидетелей море, ринуться ли ему навстречу или продолжать стоять вот так безвольно, ждать, пока…
Он подошёл и буквально ослепил её своей улыбкой. Ярко синее небо, ярко синяя рубашка, ярко синие глаза в роскошном обрамлении тёмных ресниц… Преодолев последние несколько шагов, что разделяли их, Билл подхватил Аннаку на руки и закружил. Потом поставил на землю, прижал к себе крепко по всей её стройной алой длине; осторожно приподняв на лоб солнцезащитные очки, заглянул ей в глаза и спросил так коротко и так ясно:
— Ну что, моя?
— Да… — пролепетала она на выдохе, и, горестно шмыгнув носом, покорно уткнулась ему в грудь. Хрупкая и чуточку забавная. Одна из самых страшных ведьм планеты притихла в объятиях лейтенанта Билла Крайста как школьница на первом свидании. Он гладил её по волосам и, едва касаясь, целовал виски.
— Ничего, Ани, ничего, — шептал он. — Даже если бы мы могли быть вместе, я бы всё равно рано или поздно умер… Либо от старости, либо Магистр какой-нибудь извёл бы меня на компот. Поэтому нет никакой разницы, Ани, дни мы с тобой провели вдвоём или годы… Никакой.
