Средь бела дня | страница 17
Мой ангел — он всё непременно устроит.
Устроит, уладит. Ну что ему стоит?
И кто мне надежду на это внушил?
Уж точно не тот, кто когда-то здесь жил.
Ведь тот, кто здесь жил до последнего вздоха,
Он кончил, как все. То есть, грустно и плохо.
Но в голову мне почему-то взбрело,
Что ангел вот-вот мне протянет крыло
И грустных вещей ни за что не допустит,
Не бросит меня и крыло не опустит.
«О как жизнью пропахла весна…»
О как жизнью пропахла весна,
Свежим ветром, живительной влагой,
И стихи, вдруг расставшись с бумагой,
Той, что им и пресна, и тесна,
Устремились туда, где крыла,
Дымка вешняя и медуница.
И совсем загрустила б страница,
Если б тень туда не забрела,
Тень от крыльев, от влажной ольхи,
Заменив хоть на время стихи.
«Я с ног валюсь. Устала адски…»
Я с ног валюсь. Устала адски.
Но, Бог ты мой, какие цацки
Весна с собою принесла.
Все эти цацки без числа
Готова я делить по-братски
С любым, кто топает со мной
Бок о бок по тропе земной:
Ему — все трели и форшлаги,
А мне — все влажные овраги,
Все медуницы до одной.
«Точка, точка, тире, точка, точка …»
Точка, точка, тире, точка, точка —
Родилась только первая строчка,
Но уже есть намётки второй —
Столь же трепетной, столь же сырой.
И пускай она будет сырая.
Жизнь её сочиняет, играя
Птичьим горлышком, птичьим пером,
Чтобы в воздухе вешнем, сыром
Возникали, как плод озаренья
Строки зыбкого стихотворенья.
«Пожары, взрывы там и тут…»
Пожары, взрывы там и тут,
А люди, знай себе, живут,
Весь мир — пороховая бочка,
А люди в нём живут и точка.
Живёт не этот, так другой,
Такой же, в общем, дорогой
И драгоценный, и родимый,
И крайне здесь необходимый,
Как, впрочем, все до одного,
Кто жил на свете до него.
III. Стихотворения 1970 года
Феликсу Розинеру
«Ну вот и мы умудрены…»
Ну вот и мы умудрены,
И мы познали груз вины
И гнёт любви, и вкус страданья,
И горечь позднего свиданья,
И жизни праздной благодать,
И полный тягот год недужный,
И знаем, чего стоит ждать,
И знаем, чего ждать не нужно.
И, Боже, как прекрасно жить
Вот так, с открытыми глазами,
Умея пренебречь азами
И не боясь утратить нить.
Какой бывает тишина
И как она взрываться может,
Когда душа искушена,
Когда кусок немалый прожит,
Когда знакомо всё кругом —
Листа осеннего прожилки,
Пушок у сына на затылке
И лестница при входе в дом.
И я, распахивая дверь
И точно зная, что за нею
Ждала вчера и жду теперь,
В неё вхожу, благоговея.
«Мне говорят и говорят…»
Мне говорят и говорят,
А я, не вслушиваясь, вторю,
А я иду дорогой той,
Которая уводит к морю.
Оно качается вдали —
Книги, похожие на Средь бела дня