Вроде бродил, бродил по выставке, а томление по ней не проходит. Хочется получше вглядеться, вслушаться, а картинки гаснут, исчезают, возникают другие. Ну да, всё так, как и должно быть — хорошего всегда мало. Вот с этим томлением по увиденному и уходишь.
А выставка эта — юбилейная (спасибо всем, кто её сотворил, и особенно Лео Габриадзе). Юбиляру восемьдесят лет. К сожалению, даже волшебники не могут пока ещё отменить возраст. Но они могут не слишком ему подчиняться.
И хочется верить, что у жизни, которую он так украшает, хватит мудрости не выпустить его из своих объятий и снова подарить ему шанс, подобный тому, который Резо описал в своих весёлых и грустных воспоминаниях. А было это так: сорок лет назад главный архитектор Тбилиси «случайно, мимоездом» спросил его из машины, не хотел бы он поучаствовать в возрождении старого Тбилиси и что готов предложить. И Резо, безработный в то время, сам не понимая почему, вдруг ответил: «Театр марионеток». «Будет у тебя театр», — сказал архитектор. «Машина взвизгнула и уехала в моё будущее».
Счастья внезапный ожог2
(о книге стихов Геннадия Русакова «Дни»3)
Поэты — счастливый народ. Их слушаются слова. А ведь они (слова, то есть) своенравны и капризны, а вот поэта слушаются, да к тому же с радостью. Судите сами:
Для счастья есть особые причины.
У них порой дурацкие личины:
То пруд зацвел, то звякнуло окно.
То на дороге пыль заворошило,
Телку как будто кто-то вставил шило…
А на поверку, в общем, всё равно,…
Да это же целый трактат, уместившийся в горстку слов. Но счастье, о котором эти стихи, не простое, оно горькое:
…как бунинская проза.
Под сердцем ноет мелкая заноза.
Не горься: перетерпим-переждём.
На небо глянем, ветром оботрёмся,
С погодой постепенно разберёмся
И захлебнёмся солнечным дождём.
Не знаю, как вы, а я чувствую, что слова радуются своему участию в этих стихах. И не просто радуются, а ликуют. Им нравится место, на котором они стоят, им нравятся соседи да и сама тема.
Я бы оставила вас наедине с этими стихами, но, боюсь, у вас руки до них не дойдут. А мне жаль, если вы не прочтете: «под сердцем ноет мелкая заноза» или «и захлебнемся солнечным дождем». Вот я и заделалась толмачом поэта Русакова. Никто меня об этом не просил. Просто слышу, о чем люди говорят, и думаю: жаль, что не стихами и не о стихах. Ведь стихи — о том же. То есть, о жизни, о боли, о земном, но только всё в них короче, глубже, насыщенней, чем в обычной беседе. И, выходит, что даже горькие стихи — в радость. Такое уж у них свойство.
