В начале 20-ых годов в политике Тиберия происходит отмеченный историками поворот в сторону усиления репрессивного начала.[364] Между 20 и 23 гг. разбросанные по Италии когорты преторианцев концентрируются в столице. В процессах об оскорблении величия, число которых в 20–22 гг. по-прежнему невелико, всего шесть плюс один процесс деляторов,[365] наблюдается явное ужесточение стиля.
Дела Эмилии Лепиды (20 г.), Цезия Корда, Клутория Приска (21 г.), и Гая Силана (22 г.) будут рассмотрены нами ниже. Помимо них Тацит называет ещё два относящихся к тому же периоду судебных процесса, в которых речь шла о laesa majestas: Антистия Ветера (21 г.) и всадника Луция Энния (22 г.). Антистий Ветер, римский гражданин македонского происхождения, был признан виновным в сговоре с врагом Рима, фракийским царём Рескупоридом и приговорён к ссылке на остров, удалённый от побережья Фракии и Македонии (Tac., Ann., III, 38). Таким образом, данное дело может служить образцом применения lex majestatis в его традиционном, республиканском смысле. Что же касается Луция Энния, то он переплавил серебряные статуи Августа в монету, и понадобилось личное вмешательство Тиберия, чтобы спасти его от обвинительного приговора (ibidem, III, 70).
Однако наиболее показательными в плане ужесточения стиля процессов о laesa majestas являются дела Эмилии Лепиды и Клутория Приска.
В 20 г. Эмилия Лепида, правнучка Луция Суллы и Гнея Помпея, была обвинена своим бывшем мужем, Публием Квиринием, в прелюбодеянии (adulterium) и оскорблении величия (crimen majestatis). В качестве оскорбления величия в деле Лепиды фигурировало обращение к халдейским жрецам с враждебным семье Цезаря умыслом (Tac. Ann., III, 22).
Тацит недвусмысленно указывает причину, побудившую Квириния выступить с обвинениями против женщины в недалёком прошлом ему близкой: Эмилия утверждала, что родила от Квириния ребёнка, а так как других детей у него не было, сын Эмилии мог претендовать по крайней мере на четверть состояния Квириния, вероятно, весьма значительного. Размер обязательной доли наследства по преторскому праву был определён в размере одной четвёртой части того имущества, которое лицо, имеющее право требовать для себя pars legitima, получило бы при наследовании ab intestato (Plin. Epist., V, 1, 9; Dig., V, 2). Равным образом и отказы (legatum, fideicomissum) в пользу других лиц (друзей завещателя и т. п.) в соответствии с lex Falcidia не могли превышать трёх четвертей от общей суммы наследства (Gai., II, 227). Следовательно, претензии Лепиды распространялись, по меньшей мере, на четверть имущества её бывшего супруга, поскольку ребёнок Лепиды, в случае признания его сыном Квириния, оказывался единственным наследником сенатора по нисходящей линии, и в отсутствие завещания должен был получить всё наследство. В том случае, если бы факт прелюбодеяния был установлен, происхождение сына Эмилии и, следовательно, его права на наследство оказывались под сомнением, а она сама — виновной, помимо адюлтера, ещё и в
