в них, по данным Тацита, фигурировали высказывания, занятия магией, нарушение клятвы именем Августа и прочие нейтральные действия. Тем самым были созданы опасные прецеденты, позволявшие рассматривать любой подобный поступок как акт нелояльности и возбуждать судебное преследование по совершенно незначительным фактам.
Самым громким делом либерального периода принципата Тиберия стал, безусловно, процесс Кальпурния Пизона, состоявшийся в 20 г. Пизон, бывший легатом Сирии, то есть фактически заместителем командированного в 18 г. на Восток Германика, обвинялся в дурном управлении провинцией, неподчинении начальнику, в попытке силой оружия вернуть провинцию себе, и, наконец, в отравлении Германика. Обвинение взяли на себя приверженцы Германика, военные командиры, служившие под его началом в Галлии и на Востоке. Преследование Пизона, вероятного убийцы их покровителя и друга, воспринималось ими как долг чести, что, впрочем, не помешало этим людям принять из рук Тиберия щедрую награду за исполнение обязанностей accusatores. Адвокатом Пизона был Маний Лепид; ему удалось отвести обвинение в отравлении, но по всем остальным пунктам защита проиграла. Сенат был настроен против Пизона, народ оплакивал своего любимца и требовал казни виновных. Обвинительный приговор, таким образом, был неизбежен, и, понимая это, Пизон, вернувшись домой из курии, заперся в спальне и перерезал себе горло мечом (ibidem, III, 13–15; Dio, LVII, 18).
Тацит передает и другую версию, согласно которой, Пизон был исполнителем воли Тиберия и до последней минуты надеялся на заступничество принцепса. Отчаявшись, он решился предать гласности компрометирующие документы — письма Тиберия, в которых тот приказывал ему убить Германика. Чтобы предотвратить огласку, Пизона убрали, инсценировав самоубийство (Tac., Ann., III, 16).
В сенате принцепс огласил предсмертное письмо Пизона, в котором тот отрицал возводимые на него обвинения и просил Тиберия пощадить его сыновей Гнея и Марка Пизонов. Обвинение с Марка Пизона было снято под тем предлогом, что он действовал по приказу отца, и принцепс даже отдал ему наследственное имущество. Заступничество Ливии спасло от наказания жену Пизона Планцину. Обвинители Пизона Вителлий, Верраний и Сервей получили жреческие должности (ibidem, 17–19).
Сказать что-либо определенное о деле Пизона сложно. Его осуждение было, по существу, предрешено, а истинную причину смерти Германика установить невозможно. Версия, что Тиберий и Ливия руками легата Сирии убрали пасынка, чтобы расчистить путь к власти родному сыну Тиберия Друзу представляется нам вполне логичной, но, к сожалению, недоказуемой. Несомненно, однако, что именно Тиберий больше всех выиграл от смерти приемного сына: его наследником стал Друз, которого император взял в 21 г. в коллеги по консульству, а в 22 г. сыну принцепса была предоставлена трибунская власть (ibidem, III, 56–57). Годом позже в его честь была отчеканена серия бронзовых монет (ассов) с легендой "S. C. DRVSVS CAESAR TI. AVG. F. DIVI. AVG. N. PON. TR. POT. II" (BMC. Emp., I, 95ff; RIC., I, 28; MIR., II, 36). Династический вопрос решился самым выгодным для Тиберия образом, и его положение очень укрепилось.
