— За сколько дней уберешь это поле?
— За пять. Ну за шесть, самое большее.
Дьяконов выставил перед собой ладони.
— Все! Не вижу, не слышу, про Лужки забыл. Только вот о себе ты не подумал. Ты уже на крючке. И давненько. За Поповку врукопашную лез. На активе весь район взбудоражил. А теперь эта рожь. Строптивых у нас не любят, друг дорогой. Сколько я могу тебя выручать? И как мы покажемся, если обоих «на ковер» вызовут?
Савин отвалился на спинку стула. Теперь лицо его было спокойным.
— Переживем как-нибудь. Пока Куровской доберется до Лужков, мы это дело провернем по-быстрому. Насушим травяной муки, траншею набьем свежей травой с зерном даже, обеспечим бычков. И знатный клеверок спасем. Если его не сильно помять колесами да сразу подкормить, он к осени подымется — будь здоров! На тот год уже семена выдаст, весь район к нам с поклоном прибудет. Озолотимся! Почем они ныне за кило, не знаешь? Я тоже. Но если одну-две тонны продадим, выручим больше, чем за рожь. И сами посеем сколько надо. Глядишь, и объявят наш колхоз семеноводческим по травам. Вот и выйдем в люди. Как госплемзаводы вышли.
Председатель вздохнул. Он ли не понимает!..
Минут пять они толковали о том о сем, про всякие житейские дела, словно по уговору позабыв и сложные ходы, и опасную изворотливость, о которых только что была речь.
Наливая горячего, уже по третьему стакану, Савин как-то лениво, через силу спросил:
— Так что с шифером? Ты хотел рассказать, а тут мы про рожь начали. Как удалось?
— Так вот и удалось. Тебе тут, случаем, не икалось?
— Вроде нет. Вспоминали, значит?
— Будь здоров! И так, и этак.
И Сергей Иванович Дьяконов довольно подробно, ни разу не улыбнувшись, рассказал обо всем, что произошло в райкоме.
Савинское выступление на активе явилось началом своеобразной цепной реакции, конца которой никто не угадывал.
Аркадий Сергеевич Глебов не мог не похвалить себя за выдержку и спокойствие, проявленные на активе. В глазах людей он остался человеком сдержанным и понимающим. Не сорвался, не грозил и не навешивал ярлыков. Поведение первого секретаря расценили так: не торопитесь, товарищи, обдумаем все сказанное, может быть, и найдем какие-то резервы для урожая…
Агроном Савин недвусмысленно и, как говорится, не в бровь, а в глаз критиковал районное руководство. Он обвинил его в подмене настоящих мер помощи хозяйствам ничего не значащим словотворчеством, тогда как для ихнего общего дела нужно совсем другое, и прежде всего материальная помощь, долговременная программа, исключающая суету. Кажется, это понимали все, но как-то робко высказывались. И не настаивали.
