Опять этот ужас. Почему-то я надеялся, что это сон, и пробуждение могло привести меня к благодарной реальности. Но я был в могиле, и над головой завывала буря. Я пополз вверх.
Все еще была ночь — вернее, инстинкт подсказывал мне, что ночь наступила снова. Должно быть, я проспал сутки напролет. Эта буря не пускала людей на кладбище, не давала им обнаружить развороченную землю и ее обитателей. Я вылез на поверхность, и дождь хлестал на меня с небес, обезумев от гнева. И все же я был счастлив, счастлив за ту жизнь, которую знал. Я пил дождь; гром восхищал меня, словно был симфонией; я восторгался изумрудной красотой молнии. Я был жив!
Вокруг гнили и рассыпались трупы, и вся ярость высвобожденных стихий не могла наполнить их ни искрой бытия, ни воспоминанием. Мои собственные скудные мысли, моя убогая жизнь были бесконечно драгоценны по сравнению с теми телами, что лежали внизу. Я обманул червей, пусть же воет буря! Я бы завыл вместе с ней, разделил с ней эту космическую шутку.
Оживший в самом прямом смысле этого слова, я пошел. Дождь смыл пятна земли с моей одежды и тела. Странно, но я не почувствовал ни холода, ни особой сырости. Я знал об этих вещах, но они, казалось, не трогали меня. Впервые я осознал еще одну странность: я не был голоден и не хотел пить. По крайней мере, мне так казалось. Неужели аппетит умер вместе с памятью? Я удивился.
Память! Проблема идентичности все еще существовала. Я шел, подгоняемый бурей. Все еще размышляя, я двигался, и ноги вынесли меня за пределы кладбища. Ветер, который вел меня, казалось, направлял мои шаги на каменный тротуар пустынной улицы. Я шел, почти не слушая.
Кто я такой? Как я умер? Как возродился?
Я шел под дождем по темной улице, один в мокром бархате ночи.
Кто я такой? Как я умер? Как возродился?
Я пересек квартал и вышел на более узкую улицу, все еще спотыкаясь на ветру и под раскаты грома, доносившиеся из облаков, который словно насмехался над моим замешательством.
Кто…
Вдруг я узнал. Мое имя подсказала мне улица. Улица Саммита. Кто жил на Саммит-стрит? Артур Дервин, то есть я. Я был Артуром Дервином, с улицы Саммит. Я был… кем-то, я не мог вспомнить. Я жил, и прожил долго, и все же все, что я мог вспомнить, было мое имя.
Как я умер?
Я был на сеансе, свет был погашен, и миссис Прайс к кому-то взывала. Она кричала что-то о действии зла, а потом зажегся свет.
Они не продвинулись дальше.
Но должны были.
Да, но меня там не было.
Я умер. Умер в темноте на сеансе. Что убило меня? Может быть, шок? И что случилось потом? Миссис Прайс замолчала. Я жил один в городе, меня поспешно похоронили в нищенской могиле. Коронер, вероятно, назвал это "сердечной недостаточностью". Меня позабыли. Вот и все. И все же я был Артуром Дервином, и наверняка кто-то заботился обо мне.
