* * *
Митридат в жару метался по влажной подушке, глотал пот, дышал его испарениями. Ему уже случалось болеть, и тогда рабыни протирали его тело холодной водой и благовониями. На этот раз он лежал в комнате уже четыре дня, и к нему подходил только один человек, врач, чтобы пощупать пульс. Митридат, находясь в полузабытьи, понимал, что умирает, но звать на помощь не хватало сил, и он лишь обреченно стонал, ожидая вестника наступления смерти — крылатого бога Таната. Когда глубокой ночью кто-то приложил к его пересохшим губам чашу с холодной водой и обтер лоб, ему показалось, что Танат уже перенес в царство мертвых его душу, и теперь черед Харона, который никогда не отказывал просившим перевезти их через мрачные воды Стикса.
Харон склонился над ним, и Митридат собирался поблагодарить старика за его доброту.
— Спасибо, Харон.
— Ты пока в царстве живых, — послышался знакомый голос, и Тирибаз аккуратно взвалил на плечи обмякшее тело. — Теперь я с тобой, мне удалось бежать из заточения. Прошу тебя, мой господин, постарайся молчать. Во что бы то ни стало нам нужно покинуть дворец, иначе встреча с твоим отцом в царстве Аида не за горами.
Митридат улыбнулся, закрыл глаза и снова провалился в небытие. Его привели в себя капли дождя, бесцеремонно падавшие на лицо. Мальчик открыл глаза и увидел перед собой довольное смуглое лицо Тирибаза.
— О боги! — воскликнул царедворец. — Благодарим тебя за спасение нашего царя!
Ему вторили еще несколько голосов. В предутренней дождевой мгле подросток смог разглядеть царского виночерпия Моаферна и конюха Сисину, облаченных в панцири и шлемы.
— Дождь помог нам, — радостно провозгласил Моаферн. — Он остановит погоню.
Мужчины по очереди несли Митридата. Он понимал, что преданные ему и его покойному отцу люди стараются отойти от дворца как можно дальше и поэтому выбирают самые непроходимые горные тропы. Слыша человеческие голоса, они моментально бросались в укрытие.
— Сейчас мы ступаем по опасной территории, — пояснил Тирибаз. — Любой человек может выдать нас твоей матери.
Выбившись из сил, они остановились в просторной пещере, вход в которую надежно скрывали лозы и листья дикого винограда.
— Здесь пересидим дождь и двинемся дальше, — решил Моаферн. — А пока давайте поедим.
Митридата немного тошнило, болела голова, и он с отвращением посмотрел на кусочек овечьего сыра с хлебом:
— Не могу!
— Ты не ешь уже дней пять, насколько мне известно. — Тирибаз склонился над ним, его шрам от напряжения выглядел белее обычного. — Если и дальше так пойдет, ты умрешь. Это и нужно твоей матери и ее приближенным. Они сделают все, чтобы страна скатилась в пропасть. О господин! Я прошу тебя съесть хоть немного!
