Он прекрасно знал какую боль может доставить лишние движение при данном процессе. Отравленный шип, если задевал нервы, оставлял далеко позади пытку синего обруча.
Как-только яд покинул тело Эйнена, тот задышал ровнее. Кровь из ран перестала течь и те, пусть и не на глазах затягивались, но Хаджар ощущал, как в теле островитянина начинаются целительные процессы. Благо, Эйнен не брезговал тратой времени и ресурсов на изучение техник усиления плоти.
Подобное, обычно, было не свойственно простым практикующим. Времени и сил отнимало много, а на начальных ступенях пути развития пользы почти не приносило. С защитой вполне справлялись доспехи. А как там у истинных адептов – да кто их знает.
Подойдя к прикроватной тумбочке, Хаджар достал из ней небольшой ларчик с различными склянками и колбами. Из каких-то он высыпал порошки, из других доставил мази, даже влил в горло другу зелье.
Спустя несколько часов Эйнен уже спал. С зарубцевавшимися ранами, которые Хаджар спокойно покрывал бинтами, он был немного похож на мумию. Именно так пустынники хоронили своих погибших. Пеленали в белое и опускали в пески. Сжигали здесь редко. Горючее берегли почти так же, как и воду.
Ночь Хаджар провел в поверхностной медитации. Он сидел в позе лотоса у подножия кровати Эйнена. Обнаженный меч Горного Ветра лежал на его коленях.
Часть разума Хаджара находилась в Реке Мира, откуда черпала энергию, чтобы затем влить её в тело. Другая же, небольшая, но внимательная, контролировала происходящее. Вслушивалась в то, как оклемавшиеся сидельцы чистят пол, латают стены и раненных.
Слышала, как ссорятся самые сильные, пытаясь распределить оставшийся после погибших хабар. В итоге таких всегда судил Глен, забиравший себе определенную долю чужого добра.
Действительно – тюрьма. Вернее, то, как она выглядела в представлениях Хаджара, потому как сам он лишь в темницах сидел. А там, из собеседников, крысы да тьма. Что объединяло и тех, и других – они отвечали тишиной на любые, даже самые глупые речи.
– Иронично, не находишь? – прокряхтел проснувшийся Эйнен.
– Со всяким бывает, – философски заметил Хаджар.
– Но не с тем, кто не забывается, – с трудом, но островитянин принял сидячее положение. Принюхавшись, он взял заранее заготовленное снадобье и залпом выпил. – я смотрел на них с высока и Великая Черепаха меня покарала. Эти чехеры, пока я медитировал, умудрились накинуть на меня ошейник. Если бы не то, что последовало потом, я бы даже восхитился такой ловкостью. Подвесили на стрелу… видимо не я первый, кто попался. Почувствовать успел, а среагировать – уже нет.
