— Вера дает нам цель.
— Нужна ли причина лучше, чтобы избегать ее?
И снова Кхорин вмешался.
— Хорошо, это объясняет, как некоторые из вас обрели богов. Но как именно ты откликнулся на зов стать паладином?
— Полагаю, я просто его услышал, — ответил Медраш, — ведь мне это было нужно. Будучи еще совсем молодым, я был позором для своих родителей и для всего клана Даардендриен. Слабый, неуклюжий и — что хуже всего — робкий представитель рода, который славится своими воинами.
Кхорин фыркнул.
— Верится с трудом.
— Возможно, но это правда. Все дети призирали меня. Все, кроме Баласара.
— Все дело в моей доброй душе, — вставил Баласар. — Или моем бунтарском духе.
— В любом случае, — продолжил паладин, — я был готов к жалкому существованию. Меня могли даже изгнать из клана. Но затем я начал видеть во сне воина со стальной перчаткой. Вначале я даже не знал, что это был Торм, или бог вообще. Но я чувствовал его великолепие, и когда он попросил меня уверовать в него, что мне было терять?
— Ясность ума? — предположил Баласар.
Медраш одарил его раздраженным взглядом.
— Допустим, — сказал дворф, — и что, после того как ты посветил себя богу — или что-то в этом духе — все изменилось?
— Не все сразу, — ответил драконорожденный. — Я не перестал бояться, но я нашел в себе силу воли, чтобы продолжать несмотря ни на что. Я посвятил себя своим воинским тренировкам, ведь впервые я действительно поверил, что могу стать лучше.
— И это тот зуб, что крошит скорлупу, — вмешался второй драконорожденный. — Настрой. Уверенность. Мне не нужно верить, что какой-то бог действительно проявил интерес печальному, тщедушному ребенку, чтобы объяснить то, что произошло дальше.
— Через полгода, — заговорил Медраш, — я стал более сильным, быстрым и умелым воином, чем многие из моих товарищей. Через два года я был лучше почти всех их.
Баласар проглотил кусок форели.
— Кроме меня. Естественно.
Паладин фыркнул.
— Ну естественно. Позже мне посчастливилось побывать в храме Торма. Я посмотрел на рисунки и статуи и узнал защитника из моих снов. Я принял учение святых поборников и попросил их научить меня быть паладином.
— А что твой клан думает об этом? — спросил Кхорин.
— Они смирились, — ответил он. — Большинство драконорожденных считают тех, кто платит дань богам, немного странными, но они не призирают нас так, как делает Чессента с их магами.
— Клан понял, — подхватил Баласар, — что не важно, откуда у Медраша появились его таланты, если они полезны. В любом случае, нельзя ненавидеть всех одновременно, да и не скоро еще наш народ обратит внимание на богов — Тимантер уже выбрал объекты для гонений.
