Возможно, ему удастся хоть немного пролить свет на то, что здесь происходит. Он тщательно изучил обстановку вокруг.
Чувство тревоги привело его к одной из потрепанных частей города, где жилища отделялись друг от друга дешевыми пивными. Едва различимый силуэт перепрыгнул одно из таких деревянных зданий, высотой в пару этажей, со слоями нацарапанных граффити, портившими основание сооружения.
Пара ставней на верхнем этаже распахнулась. Сначала было какое-то движение внутри в темноте, а затем — тишина. Выглядело, будто кто-то пытался шире открыть ставни, — хотел высунуться и позвать на помощь — но что-то этому помешало.
Медраш подбежал к этому дому и открыл дверь.
Ему никогда не доводилось бывать в такого рода жилищах людей. В Тимантере были свои нищие, и, как подсказывал опыт, такие места должны были быть шумными.
Это здание, наоборот, было тихим, будто жильцы знали, что случилась беда, и старались не шуметь, чтобы не привлечь ее внимание.
Медраш нашел неосвещенную лестницу и направился вверх. Мягкие подступни скрипнули и угрожающе прогнулись под его весом, но паладин не позволил этому замедлить его.
Верхний этаж пах луком. Все двери были заперты, что не давало понять из какой комнаты пытались позвать на помощь.
Медраш постучал в ближайшую дверь.
— Вы в беде? — спросил он. — Или ваши соседи? Я здесь, чтобы помочь.
Никто не ответил.
Он постучал в следующую дверь, и снова никто не ответил. Тогда он решил, что нарушитель влез в одну из комнат, а затем выбежал назад на крышу, и дверь в эту комнату, скорее всего, не будет закрыта ни на замок, ни на засов.
Таким образом, паладин направился вперед по коридору, проверяя каждую ручку. И вот, одна из дверей оказалась незапертой. Держа меч наготове, Медраш открыл дверь.
Воздух в комнате пах обугленной плотью, пролитой кровью и опрокинутым ночным горшком. Мерцающий свет от единственной масляной лампы открыл взору несколько тел, разбросанных по комнате. Двое детей были сожжены заживо, и странно, что пламя не перекинулось на само помещение. Остальные трупы были раскромсаны и разодраны.
Кроме одного, что казался еще живым. Худощавый, темноволосый мужчина, развалившийся под окном, кряхтел и еле двигался.
— Держись, — сказал Медраш. — Я помогу тебе.
Он зажег тепло целительного прикосновения паладина свободной рукой и двинулся вперед.
От звука его голоса, мужчина повернулся к нему, и его глаза широко открылись. Несмотря на глубокие порезы, спускавшиеся до живота, ему как-то удалось подняться на ноги.
