— Куда это он?
Майя Фёдоровна пожала плечами и зашла в комнату сына.
— Он опять здесь курил.
— А ты знаешь, во сколько он пришёл домой?
— Знаю, очень поздно.
— Нет, очень рано.
— Тебе лишь бы по твоему.
Константин Викторович скорчил гримасу, спорить с женой было бесполезно, он уже не делал этого лет двадцать.
— Я волнуюсь за него.
— А ты думаешь, что я…
Хлопнула входная дверь и их сын проследовал обратно в свою комнату, раздеваясь на ходу. Он поставил телефон на зарядку, затем в задумчивости прошёл несколько раз от балкона на кухне до окна в спальне родителей, это была самая длинная траектория в квартире. Майя Фёдоровна попыталась заговорить с сыном, но он лишь отмахнулся, затем заперся в своей комнате.
Несколько минут Толик смотрел на заряжающийся телефон, как-будто это было важно, затем решился и набрал номер телефона Надежды. Он перестал дышать… увы, абонент временно недоступен.
Сначала он с облегчением выдохнул, как будто откладывалась его казнь, затем понял, что потом, может быть слишком поздно.
Толик решительно направился в ванную и, несмотря на протесты родителей, заперся там. Обычно это помогало. Он разлил по ванночкам реактивы и проявители, приготовил плёнки, но успокоится не мог и понял, что сейчас это не поможет и всё убрал обратно.
Притихшие родители делали вид, что происходящее на экране телевизора им гораздо интереснее, чем метания сына. Толик путано объяснил им, что хочет чем-нибудь заняться и срочно, но не фотографией, не компьютером, не чтением книг, а чем нибудь эдаким. На что отец заметил, что, кстати, на шкафу пылится его некогда любимый транзистор, который дожидается ремонта третий год. А мать сразу припомнила машинку для закатывания солений, которая находилась в таком же положении.
Сын даже не счёл нужным ответить на подобные предложения, лишь отмахнулся и вышел. Такие бытовые подвиги ему сейчас были мелковаты, ему бы «саблю, да коня, да на линию огня», а семейные делишки слишком ничтожны для его рвущегося наружу отчаянья. Некоторе время он провёл за наблюдением круговорота мокрого белья в стиральной машине, затем всполошился, как застигнутый врасплох фазан и снова забегал по квартире.
Абонент по прежнему был не доступен. От еды Толик отказался.
Глубокой ночью Майя Фёдоровна проснулась от странных звуков, повинуясь инстинкту, она двинулась к их источнику. Она была чрезвычайно удивлена, обнаружив в ванной сына, растягивающего меха старого дедовского аккордеона, который издавал поразительно заунывные звуки, похожие на вой ветра в печной трубе.
