А вот профессор прекрасно себя чувствовал и наслаждался путешествием. Он с удовольствием дышал океанским воздухом, в котором не было резких ароматов Кожевенного квартала, овечьего стадиона и рынка, а главное, не ощущалось самого ненавистного для Матусоса запаха — запаха потеющих от страха перед экзаменом нерадивых студентов. Профессор был по природе человеком незлобным, но обман и невежество приводили его в ярость.
Матусос и его ассистент были одеты в новенькие, с иголочки, дорожные костюмы и непромокаемые плащи, которыми их снабдил господин Туркундур. Увидев скромный багаж, собранный профессором, мурджипурджианец похвалил его за умение выбрать только самое необходимое, но потом с церемонными извинениями предложил взять с собой еще буквально пару вещей. В результате путешественники полностью переоделись и получили возможность взять с собой самое современное научное оборудование и самые надежные приспособления для дальних и опасных путешествий.
В трюме «Серьезного Оленя» лежало пять дорожных сундуков, набитых снаряжением. Одежда, одеяла и две крепких просторных палатки, ружья и широкие ножи-мачете для вырубки просеки в джунглях, блокноты для записей и альбомы для зарисовок, всевозможные письменные и художественные принадлежности — чего только не было в этих сундуках! Отдельно были сложены новейшие приборы: секстанты, компасы, телескопы (для наблюдения с безопасного расстояния за опасными крупными животными) и микроскопы (для наблюдения с безопасного расстояния за опасными крохотными животными). К определителю насекомых прибавились еще два десятка томов с описаниями деревьев, птиц, рыб, зверей, местных жителей и их еды (и советами, как отличить первых от второго).
Для мелких неизвестных науке зверушек профессор взял с собой всевозможные силки, сачки и капканы, чтобы при случае пополнить коллекцию животного музея Большого университета новыми чучелами. Но взять огромный смертельного вида капкан для цирманского зверя, который настойчиво подсовывал господин Туркундур, Матусос наотрез отказался, ведь его целью было описание вида и повадок живого зверя, а не набивка соломой мертвого.
Вынужденное безделье на борту «Серьезного Оленя» дало профессору возможность наконец-то спокойно поразмыслить о классификации пушканообразных. В его голове, освободившейся от мелких забот, тут же забрезжили смелые идеи и неожиданные мысли. Например, сходство рисунка на затылочной кисточке жадноядных пушканчиков и труслительных пищассов навело его на соображение о том, что… Нет, мы, пожалуй, не будем следовать за профессором в эти дебри, а просто попросим поверить на слово, что идеи в его голове появились самые что ни на есть ценные для животных наук.
