— Открой сейчас же! — снова крикнула Нина.
Шура не присоединился к ее призывам.
— Ладно, — сказал он. — Откроет. Куда денется?
— Да, мне домой надо.
— Всем надо…
Шуре хотелось сказать что-нибудь очень остроумное или, наоборот, серьезное и важное, после чего Нина сразу поймет, как это хорошо, что они остались вдвоем… Но придумать он ничего не мог.
— Хочешь, стихи почитаю? — спросил он.
— Какие еще стихи?
— Мне Витька дал… Нет, не его. Говорит, дядька один знакомый писал. Мне понравилось, я переписывать буду… Прочитать?
— Давай, — неохотно согласилась Нина.
— «В Горном селении» называется… Ну, слушай…
На стене солнечная сетка,
Гортанный слышен разговор,
И мандариновая ветка
В окно просунулась как вор.
И словно не было от века
Ни радости и ни беды,
Вопросов жгучих без ответа,
Кромешной тьмы без капли света,
Пустыни без глотка воды.
И словно не было ни детства,
Ни правоты и ни вины,
А лишь гортанное соседство
Вот этой солнечной стены…
— Как, ничего?
— Ничего. Я больше песни люблю.
В другое время Шура бы не простил такого ответа, но сейчас… Он смотрел на лицо Нины — слегка надутые губы, челка, покрасневшие щеки… а глаза… Какие глаза… Он положил руку ей на плечо… Глаза стали еще больше, заполнили все Нинино лицо… Он зажмурился… Они поцеловались… Прошло очень-очень много времени…
— Эй! — услыхали они стук в дверь и голос Тани. — Можно?
Нина быстро пошла к двери и, когда та открылась, сразу выскочила в коридор. Ключ снова повернулся в замке.
— Пока! — услыхал Шура. — Читай стихи, не спеши!..
А он и не спешил. Перепишет пока… Шура прошел в отдельную от кабинета каморку за классной доской, сел у стола, вытащил тетрадь.
Вырвано дерево с корнем, — писал он,—
Ветви лежат, присмирев…
Мы на пути своем торном
Тоже из этих дерев;
Тоже дрожали осиной,
Липою тоже цвели,
Тоже нас ливни косили,
Гнули почти до земли;
Тоже качались ветлою,
Листья роняли с ветвей,
Гибли, как лес под пилою,
Гнили, как пни от червей;
Были во власти случайных
Путников и лесников…
Столько же судеб печальных,
Сколько у звезд огоньков…
Шура писал… Шура думал о Нине, и тут опять в дверях повернулся ключ. Ага, пришла за ним, долго не выдержала!.. Но услышал гул голосов и понял, сюда заходят учителя. Голос директора… завуча… Ничего себе попал! Выйти, что ли?.. А ладно, еще посидит, попишет. Заодно и послушает — может, что интересное узнает.
Итак, Шура остался за стенкой и за плохо прикрывающейся дверью. Он продолжал писать и краем уха слушал, о чем там говорили…
