— Ты и Айсеном пожертвовал во имя своего Архиепископа? — спрашиваю я. — Иначе где он?
— Обратился после того, как его ранили, — не оборачиваясь, отвечает Чевинфорд. — Где он — не знаю. Он себя не контролирует. Но он вернется. Это не впервые.
Проклятый капитан совершенно безэмоционально говорит о своем друге. Абсолютно не переживает за него. Почему?
Иду вслед за ним, посматриваю то на ожившие тени, то на бездушного капитана, то на растительность вокруг. Она странная. Ветер есть, но ни один лист не зашевелится. Только те, что уже упали, кружат в воздухе. Иногда кажется, что это не деревья и кусты, а лишь декорации, что-то скрывающие от моего взора.
В воздухе копошится мошкара, где-то громко кричат птицы и животные, хоть никого из представителей местной фауны нет и близко. Я это чувствую. С магической точки зрения здесь — будто пустыня. Таким это место и предстает, стоит закрыть веки и нырнуть в Изнанку. Желто-коричневая, покрытая сетью трещин земля, иссушенные солнцем растения, прожаренный как на сковородке воздух, и высящийся впереди храм.
Из Тонкого мира он выглядит огромным и словно нависает над всем вокруг. Отсюда он виден таким, каким был до того, как его покинули люди. Золотистые башни сверху до низу испещренные неведомыми мне рунами и знаками. Центральное здание с широким куполом, наверху которого приютилась статуя человека в длинной мантии. Вокруг — аккуратно расставленные скульптуры, под ногами которых стелется травяной ковер, сверкают аккуратные ручейки. И все это стоит посреди бесконечной пустыни, единственный обитатель которой — неутомимый ветер.
Выхожу из Изнанки, смотрю на оставшиеся от храма руины.
Не похоже это на пристанище культа Тени. Там совершенно другая архитектура — висящие над землей торусы. Восточные культы и островные тоже не подходят. Тогда чей он?
Мы обходим огромный валун, и я удивляюсь еще больше.
Вход в руины находится прямо перед нами. Отсюда видна его высоченная, в три-четыре человеческих роста дверь. Если это вообще дверь.
Нет, скорее огромное зеркало. В нем отражаются деревья, кусты, трава, земля…
Все, кроме Чевинфорда и меня.
А еще звуки — здесь их просто нет. Абсолютная, гробовая тишина. Не слышно пения птиц, шелеста листьев, ветра…
На мгновенье кажется, что я оглохла. Щелкаю пальцем, и звук, усилившись в тысячи крат, возвращается в виде эхо. Странно. Здесь ведь не может быть эхо. Что за заклятие наложили на это место?
— Попробуем войти внутрь, — говорит Чевинфорд и ступает к храму.
