Инна Павловна опиралась на руку Казарова.
— Куда? — спросил он.
Она неопределенно махнула рукой перед собой. Они неторопливо, молча, прошли по деревне, свернули на росистую тропинку, ведущую в горку, обогнули небольшой еловый лесок и с противоположной стороны вернулись к дачке. В двух местах пришлось перешагнуть через низкие влажные изгороди.
— Препятствия на жизненном пути, — пошутил Казаров.
— Ах, если бы их также легко было перескочить!
В мезонине у Николая Сергеевича светился огонь. Привернутая лампа горела и на террасе, дожидаясь их возвращения.
Подходя к дачке, Инна замедлила шаги. Она как будто чего-то ждала. Несколько раз она вскидывала на Казарова свои большие, оттененные синевой глаза. Тот казался невозмутимо спокойным, как всегда. Инна остановилась у терраски и углубилась в рассматривание промоченных ботинок.
Казаров стал прощаться, чтобы итти на станцию.
— Успеешь, — сказала Инна Павловна, — еще два поезда. Зайдем, мне нужно с тобой поговорить.
— Хорошо. Только говорить будешь ты, а я буду слушать. У меня такое кошмарное настроение после рассказа Николая.
Они вошли в дачку.
7.
Инна поставила лампу на столик. Казаров, с папироской в руке, опустился возле на диван и стал перелистывать какую-то книжку. Инна не села. Она закинула руки за шею и лунатической походкой начала ходить из одной комнаты в другую, через открытую дверь. Над головой, в мезонине, поскрипывали плохо прилаженные половицы. Там, как всегда, мирно и обыденно бродил глухой художник.
Инна остановилась перед Казаровым. Он поднял глаза:
— Ты что?
Женщина молчала, пристально всматриваясь в его лицо. Он бросил книжку на стол и нахмурился.
— Будь проще Инна. Ты знаешь, как претит мне всякая театральщина.
Инна горько усмехнулась, покачала головой:
— Нет, я тебя совсем не знаю, Владимир. Я думала — знаю, а оказывается — не знаю совершенно. Ты мне непонятен и чужд, как первый встречный незнакомый человек.
— Чего ты хочешь от меня Инна? Что за фокусы? — слегка раздраженно сказал Казаров.
Инна неожиданно тихо заплакала и опустилась рядом, пряча лицо у него на плече:
— Пожалей меня… Разве ты не видишь, как я страдаю…
— Это оттого, что ты распускаешься. Надо уметь управлять своей волей.
— Не то, не то, не то! — почти закричала Инна.
— Так что же?
— Я из-не-мо-га-ю!.. Мне нужно сочувствие человека, который понимал бы меня… Понимал, почувствуй это… И ничего более.
— А разве я тебя не понимаю?
Инна покачала головой.
— С каких это пор? — спросил Казаров.
