Однако, безпокойная, поздно созревшая натура Инны очень скоро прорвала идиллические берега тихого, безмятежного счастья. Ее чувство, полное бурных порывов, перешло в кипучую страсть к Казарову и то и дело нарушало мирное течение пасторали. Неизжитые, неиспользованные силы молодости лавой обрушились на несклонного к бешеным взлетам, резонерски-рассудочного Казарова. Начались неприятные семейные сцены, упреки в холодности с одной, и упреки в безрассудности с другой стороны.
В момент одной из таких семейных неурядиц Инне принесли письмо, адресованное Инне Павловне Крамовой. Письмо было послано из Дувра месяц назад и подписано Николаем Крамовым.
В письме сообщалось, что при взрыве поезда, случившемся вдали от русских постов, Николай был подобран англичанами почти в безнадежном состоянии, весь израненный и истекающий кровью. После года тасканий по английским госпиталям он оправился настолько, что мог считать себя относительно выздоровевшим, за исключением совершенно и навсегда потерянного слуха. Далее Николай писал, как жадно он мечтает о возвращении на родину, как жаждет весь отдаться любимой работе, что он носит в голове план грандиозной картины, которая при умелом выполнении может явиться шедевром и принести ее творцу и славу, и положение. Далее следовало многословное описание плана картины, которая, по мысли художника, должна была вселить в человечество непреодолимое отвращение к страшному чудовищу, именуемому войной. По страстному тому этой части письма было заметно, что Николаем овладела властная idee-fixe, вряд-ли здоровая в его положении. В примечании указывалось, что письмо является одним из многих, посланных им, наудачу, втечение последних месяцев.
Письмо произвело на Инну Павловну жуткое впечатление. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, вывернутой наизнанку, потерявшей способность соображать и взвешивать. Самым желанным для нее казалось ни о чем не думать и безвольно отдаться капризному потоку жизни. Стоит ли бороться, когда все так непрочно и изменчиво?
Казаров, наоборот, сильно волновался, он не спал ночей, взвешивал малейшие обстоятельства морального и этического свойства. Вел с Инной (при ее абсолютном молчании) пространные беседы о законах дружбы и долга, о необходимости подчинять чувства воле, об уменьи приносить жертвы. Казаров был искренен и сильно страдал. После нескольких дней борьбы с самим собою, он сообщил Инне о необходимости восстановить прежнее положение.
