— Ну, спасибо тебе, Кетать-река! Дала ты нам и золотишка, и от злого зверя и человека уберегла. Не оставь нас и наперед! Прими и нашу благодарность!
Он быстро развернул сахар и бросил его на середину омутка. Потом медленно высыпал в реку и оба фунта чая.
— Не прогневайся наперед, Кетать-река! — добавил он.
Со строгим и суровым липом, молча вернулся он к избушке и начал заколачивать досками окна и дверь. Удивленный Устин не решился о чем либо спросить и молча помогал ему.
VI.
Вахромей отворил дверь и вошел в номер.
— Пал Максимычу! — протянул он руку агроному.
— А! Вахромей! И ты вернулся— приветствовал бродягу заведующий фермой. — Покончил?
— На сей год довольно, Пал Максимыч — самодовольно ответил Вахромей — что на весну будет, а теперь— и отдохнуть пора.
— Опять весь Благовещенск вверх ногами ставить будешь?
— Уж это как полагается. Одначе пообождать придется. Нашего брата-старателя— еще мало. Рано! Вот через недельку — другую соберутся, тогда уж держись!
За чаем Вахромей сказал:
— А пока что по благородному хочу. Хорошо, что вы приехали. Уж вы меня, Пал Максимыч, раскультурьте, как полагается.
— Это как же? — не понял агроном.
— Ну, одним словом, в тиятры там сводите, ише што…
— А! Это можно. Вот как раз сегодня вечером собираюсь.
— Очень уж отлично. А я пока в порядок себя приведу.
Через час Вахромей был уже у Чурина[19]).
— На портяночки бы мне товарцу, — с деланной скромностью попросил он.
— А это на базар вам надо, землячек, — небрежно бросил молодой приказчик. — У нас такого товара нет.
— А вон, кубыть, штучка-то подходящая — ткнул Вахромей пальцем на полку.
— Попал пальцем в небо! — фыркнул приказчик. — Это шелк называется!
— А дозвольте глянуть.
— И глядеть нечего!
Но стоявший неподалеку пожилой приказчик, краем уха прислушивавшийся к разговору, вдруг схватил с полки кусок шелку и, отстранив молодого, строго сказал ему:
— Молод еще, с покупателем обхождения не знаешь! Нужно разбирать, кому товар отпускаешь!
И, заискивающе улыбаясь Вахромею, добавил:
— Пожалуйте, ваше степенство! Товарец не дурной, но едва ли взглянется вам: не первосортный… Можем и лучше подобрать!
— То-то! — самодовольно произнес Вахромей.
— Мальчик, стул господину приискателю, — юлил опытный продавец, сразу раскусивший покупателя.
Прилавок покрылся штуками разнообразных шелков.
— Почем? — небрежно спрашивал Вахромей.
— Семь с полтиной-с.
— А дороже есть?
— Вот кусочек московской работы, на двенадцать рубликов будет, специально для хорошего покупателя держим, — вытащил продавец из под груды товара. Правда, полчаса тому назад он цену этого куска назвал в семь рублей, но Вахромей, засыпанный материей, словами, смущенный непривычной обстановкой и занятый тем, чтобы не обнаружилось его смущение, не заметил этого.
