Питер махнул рукой туда, где остался Эго.
— Если бы он желал нам смерти, то не стал бы нас спасать.
Гамора разочарованно вздохнула, но сдаваться не стала.
— Мы освободили Небулу ради награды. Может, им тоже двигают такие мотивы? Или другие, неизвестные нам причины.
— Послушай, — сказал Квилл, — когда я был маленьким, то носил с собой фотографию человека, которого всем представлял как моего отца. Это был Дэвид Хассельхофф.
Гамора непонимающе уставилась на него.
— Это ещё кто такой?
— Невероятно крутой чувак. Певец и актёр, который снимался в телесериале с говорящей машиной, — объяснил Питер.
— И зачем была нужна говорящая машина? — в полном замешательстве спросила Гамора.
— Чтобы ему было с кем дружить и вместе ловить преступников, — пожал плечами Квилл.
Гамора так и не могла понять, какое отношение к их разговору имеет говорящая машина, но почувствовала, что Питер стремиться быть с ней откровенным.
— Питер, это очень мило, — Гамора потянулась к его руке, но тот отдёрнул её, — однако…
— Нет, это очень грустно, — возразил он. — Все знали, что он не мой настоящий отец. Когда я видел отцов других детей, то ничего не желал так сильно, как иметь собственного отца. Я не могу упускать такую возможность. Что если он натуральный Хассельхофф?
— Не думаю, что он на самом деле Хассельхофф, — прямо ответила Га- мора.
— Тогда что мешает нам выяснить, кто он на самом деле? — сказал Квилл с надеждой во взгляде.
Гамора поняла, что отговорить его не выйдет. Едва заметно кивнув, она направилась назад к костру. Квилл победно потряс кулаком. До его мечты было рукой подать. По крайней мере, он на это надеялся.
Вернувшись на «Милано» некоторое время спустя, Гамора начала собирать вещи.
— Ты меня с этим лисом оставляешь?! — негодовала Небула.
Отбросив гаечный ключ, Ракета потянулся к бластеру со словами:
— Сколько раз повторять, Я. НЕ. ЛИС!
— Если заметишь, что она ведёт себя подозрительно — стреляй, — давала еноту наставления Гамора. — Да и если просто захочется пострелять. Только не убей.
Последняя рекомендация вызвала у Ракеты неодобрительное рычание.
Из-за спины Гаморы раздался тоненький голосок.
— Я есть Трут.
Грут выглядел так, будто готов расплакаться.
Гамора аккуратно взяла его на руки.
— Нас не будет всего пару дней, — сказала она. — Мы вернёмся ещё до того, как Ракета починит корабль.
Гамора опустила Грута, и тот побежал к Ракете поплакаться у него на плече.
— Осторожнее! Ты же знаешь, что я не люблю, когда шерсть намокает! — в своей манере утешал его енот. — Не переживай, дружище, были же времена, когда мы путешествовали только вдвоём.
