Из кафе они вышли поздно.
– Дочка, когда же ты будешь собираться?! – волновалась Людмила Савельевна.
– Мам, что тут собираться – платье готово! Букет утром будет, глаза накрашу, и я уже готова!
Мать покачала головой. По ее мнению, во всем не чувствовалось основательности, не было знакомства с родителями жениха, не было обсуждений, разговоров о житье-бытье. Пусть формальных, но таких сближающих. Не было суеты, волнений, беготни, телефонных переговоров, оханий, аханий. Все было так буднично, так спокойно. Вот только купили новые наряды. На что Людмила Савельевна тоже обиделась – она в Сочи специально сшила платье к этому событию. И из-за этого платья поссорилась с мужем.
– В Москве купишь, зачем тебе здесь у этой нашей Анжелики шить?! – говорил дядя Слава.
Людмила Савельевна, пожалуй, впервые во втором браке настояла на своем.
– Свадьба – это событие. Я поеду со своим платьем.
Пришлось дяде Славе раскошелиться. И вот в Москве Тата, похвалив платье с широкой оборкой, повезла маму покупать новое. Одним словом, Людмила Савельевна, хоть и помалкивала, многое не одобряла. Ей понравился Денис – веселый, ровный и даже рыжий, как дочь. Но одет он был как-то странно, и выглядел совсем мальчишкой, и говорил про не очень понятные вещи – галерея, вернисаж, выставка. То есть Людмила Савельевна обо всем этом знала, но какие доходы это может принести, она не понимала. А потому ей казалось, что дочь торопится и вообще делает «не по уму». Но с Татой спорить она не смела. Общий вид «московской жизни» впечатлил мать. К тому же сильнейшее чувство вины из-за проданного дома не оставляло Людмилу Савельевну. Поэтому она молчала.
Дома Тата достала свадебное платье.
– Ох, – только и сказала Людмила Савельевна.
– Да, платье шикарное! – довольно улыбнулась Тата. – И свадьба будет шикарная, хоть и небольшая.
– Ну, дай-то бог! – Людмила Савельевна покачала головой и добавила: – Денис хороший, но художник все-таки…
– И? – обернулась к матери Тата.
– А ты точно его любишь?
– Мам! Я завтра выходу замуж! Если бы я его не любила, разве я бы пошла на это?
– Может, ты просто торопишься, боишься чего-то…
– Давай ложиться спать. Завтра Машка с утра за нами заедет, а она все любит заранее делать. Примчится ни свет ни заря.
Тата приготовила белье, чулки, проверила сумочку, теплую накидку и туфли. Она сейчас не хотела ни о чем думать и не хотела ни в чем сомневаться. Она знала, что стоит только дать себе волю и невозможно будет удержать бессмысленные теперь сожаления. Все, что она сделала сейчас, она сделала не только ради себя. И не только из меркантильных соображений. На лукавство и обман она пошла ради мамы (так она говорила себе), из-за женского страха и от усталости. Тата, сама того не замечая, прожила эти московские годы в таком напряженном ритме, что иным их хватило бы на пару жизней. Она же умудрилась вместить в несколько лет многое – образование, одни отношения, другие, тоску по отцу, новую профессию и беспокойство за мать. К этому надо было добавить все коллизии, связанные с арендой жилья, регистрацией, поликлиниками и прочими бытовыми вопросами.
