— Это кто ж с собой припёр? — строго спросила она Кувшинова, как будто бы он один был виноват во всем том, что выкидывают посетители. — Ох, глупые-е-е, глупые-е-е, — не дождавшись ответа, запричитала старушка. — Да неужто думают, что у нас тута лавка и за деньги что хошь купить можно?! Ума б себе прикупили… граммов двести…
Услышав последнюю фразу, Кувшинов догадался, что тетя Клава только из магазина, и действительно, оставив швабру, она спохватилась, порылась в переднике, зашуршала бумагой. До Кувшинова долетел нежный запах «докторской». Тетя Клава знала, чем угодить.
— Подкрепись трошки, — пригласила начальника старушка. Кувшинов поднялся с дивана и послушно пошел к столу. Через пару минут он сидел с набитым колбасой ртом, тетя Клава приземлилась рядышком и, подперев подбородок маленьким кулачком, рассуждала:
— И все-таки бестолковая у нас функция, разгонють нас скоро, — завела свою песню тетя Клава. Старушка, нужно сказать, заводила ее каждый раз во время обеденного перерыва (как будто специально подловив тот момент, когда Кувшинов ей возразить, если даже и захочет, не сможет). — Ой, глупые, глупые! — всплеснула ручками она и, увидев, что Кувшинов дожевывает кусок, быстренько подсунула ему еще один бутерброд. — Не верят ни во что, черти мохнатые, и желают ведь так, будто чой-то крадут! А другой раз такое нажелают… — Старушка округлила глазки и меленько, бисером захихикала. — И всё пальцем в небо! — Всласть нахихикавшись, старушка посерьезнела, снова напустила на себя важности. — Все ходють, ходють, а чевой ходить-то! — проворчала тетя Клава. — Терпежу нет! Сами не знают, чего хочуть! Распуляются!
Кувшинов покосился на тетю Клаву, такие она иногда выдавала перлы, будто и не уборщица вовсе.
Остаток перерыва прошел как обычно, Кувшинов дремал на диване, тетя Клава, домывая пол, заглянула в распластанные на столе ведомости. Столбики, линеечки, квартиры, машины, напротив каждой линеечки по ячеечкам аккуратно нацарапанные палочки. Внизу что-то выведено от руки, видно, попалось такое экстравагантное желание, что не умещалось в общую форму. Увидав садоводческий прибор с четырьмя рогами и сплошь испещренную напротив него линеечку, старушка прочла по складам:
— Ви-лы, — и вскинула удивленно бровь: — Это зачем еще? Сенокос, что ль?
— Какой там, — потянулся Кувшинов. — Это сарай такой… с видом на море… требуют, конечно, все Средиземное, губа не дура, но чаще всего удается уговорить… — Кувшинов проглотил последний кусок колбасы… — на водоем… поближе к месту жительства…
