— Значит, вы думаете, всех не возьмут, — озадаченно проговорила дама.
— Уверен, — не стал разубеждать ее Геннадий.
— А вам не кажется это странным? — Юлия, нужно отдать ей должное, наклонилась к Геннадию и теперь шептала ему на ухо. — Прилетели какие-то прощелыги, взбаламутили народ, зовут к себе, к звезде Альдебаран, кстати, где это? Если, значит, вы здесь уже всё прошляпили, всё вам тут обрыдло — то айда к нам! Мы, так уж и быть, даём вам еще один шанс сбацать неудавшееся сальто-мортале, только нужно, чтобы вы на этот раз раскинули мозгами и покумекали, в чем же, собственно, состояла ваша здешняя миссия, ну, и защитили этот проект у нас. — Юля так щебетала, что у Геннадия стало влажным ухо. — Ну, а мы, если, конечно, проект удовлетворит нашим требованиям, выделим вам под него время, свое-то вы уже профукали… — Юля наконец отстранилась, расширила глаза, тем самым показывая, что хоть и стоит она вместе со всеми в очереди, но все-таки до конца не верит этим космических аферистам.
Геннадию, надо сказать, уже приходила в голову подобная мысль.
— Ну, и что же у вас есть такое, что вы уже не надеетесь успеть сделать здесь? — Юлия театрально закинула голову и смотрела теперь на Геннадия даже и издевкой.
Геннадий заерзал, на его лбу буквально было написано: «Ну, есть же такие вещи, о которых цивилизованные люди не спрашивают и не суют свой нос куда не следует. Мы же, в конце концов, не айфоны и не чайники!»
— Ну, хорошо, тогда я вам скажу! — ничуть не смущаясь, продолжила Юлия. — Мне обязательно нужно ехать! Годы прошли, как песок сквозь пальцы. — Юлия сделала паузу и тут же с разгона продолжила: — А в душе я знаете еще какая?!
Геннадий внимательно смотрел на Юлию: «Конечно, в душе ей семнадцать, а в жизни семьдесят. Ну, конечно, не семьдесят, это он махнул… Всю жизнь порхала…»
— Да, в моей жизни было многое. — Юля как будто догадалась, о чем размышлял Геннадий. — Но теперь я хочу все переиграть. Я хочу еще исполнить свою главную миссию! Стать матерью! — Судя по горящим глазам, Юлия поставила жирный восклицательный знак.
Геннадий даже испугался. Будь он посмелее, он, конечно, задал бы вопрос: «А где же ты, голуба, была раньше?»
— Да, мы все делаем ошибки, — с вызовом продолжала Юлия, предугадав и этот вопрос. — Но, возможно, ещё не все потеряно…
Геннадию стало чуточку неловко от всей этой свалившейся на него откровенности. Выворачиваться вот так вот наизнанку перед посторонним человеком — было в этом что-то неестественное, после сказанного Юлей он почувствовал, что теперь и ему вроде как тоже нужно что-то сказать:
