Её сменила растерянность.
Мужчины очнулись и, хлопая глазами, недоуменно озирались, как бы спрашивая: «Что?.. Где?.. Когда?..»
…Десятки пар холодных, осуждающих дамских глаз сверлили Жаннету, ни на секунду не отрываясь от своей жертвы. В зале стояла суровая, холодная, осуждающая тишина.
Не всякая даже самая опытная светская львица смогла бы с достоинством выдержать такое! Что уж говорить о нашей малютке Жаннет, для которой это был первый бал!
Заметив замешательство Жанны, дамы стали постепенно изменяться в положительную сторону. Выражение холодной враждебности на их лицах, только что казавшееся застывшим на веки веков, теперь медленно, но верно трансформировалось в слащавую, лицемерную улыбку. Еще чуть-чуть — и жестокий свет одержал бы победу над нашею Жанной…
И вдруг среди постных лиц матрон она углядела озорную, лукаво улыбающуюся, хитро подмигивающую физиономию матушки Клише!..
Жанна тут же вспомнила все матушкины ценные указания. Улыбка на её лице стала еще более сияющей и дерзкой. Она выпрямила спину и вздёрнула подбородок. Кавалеры, было воспрянувшие духом и начавшие искать глазами своих прежних пассий, как по команде вжали головы обратно в плечи и ещё более робко, подобострастно заулыбались. Это был триумф!
Наконец, Жанна снизошла до распластавшихся у её ног кавалеров и задумчиво их оглядела. Пора было использовать добычу по назначению.
Ей приглянулся один, с вьющимися чёрными волосами и жгучими глазами. «Пиковый валет!» — умилилась Жанна и ласково улыбнулась избраннику.
Тот вздрогнул, страшно осклабился и принялся медленно, сантиметр за сантиметром всползать по низким деревянным ступеням, не сводя тяжёлого, страстного, требовательного взгляда с шаловливого Жанниного лица.
Из толпы дам послышался истошный вопль.
Прелестная юная блондинка с длинными распущенными локонами и залитым слезами лицом подлетела к трону и, заламывая руки, упала на колени подле своего возлюбленного:
— О, Дюшес, Дюшес, — молила она, — не покидай меня! Вспомни нашу любовь!..
Но очарованный Дюшес всё полз и полз кверху, как кролик в пасть удаву, не спуская горящего взора с нашей крошки Жаннет.
Из-за трона выглянуло озорное лицо монахини, которая усиленно подмигивала «пиковому валету», пытаясь подбодрить его.
Блондинка, обезумев от горя, орошала мраморный пол слезами и вытирала его своими чудесными волосами, но всё было тщетно.
Бедняжка Мадлон! Поняв, что всё погибло, она вскочила и, возведя к высокому сводчатому потолку заплаканные, чуть покрасневшие, но всё-таки прекрасные глаза, тонким, но громким и пронзительным голосом запела «Эйфельезу». Вскоре несколько дрожащих голосков присоединились к ней, а спустя секунду и всё дамское общество подхватило революционный напев. И вот бушующая «Эйфельеза» затопила собою залу. Мадлон гордо воздела руку вверх и медленно двинулась прочь, увлекая возмущённых дам за собой. Но долго ещё звуки пылающей «Эйфельезы» наполняли замок, грозным эхом отдаваясь в самых потаенных его углах.
