Все это так отличалось от реальности – пустой трейлер и холодные остатки еды. Если повезет.
Ее самыми любимыми были семьи, арендующие дома на берегу. Когда наступал вечер и пляж пустел, она сидела на песке и наблюдала за ними. Тогда она и заметила его – высокого широкоплечего мужчину, одной рукой поднимающего свою дочь и любившего петь арии из опер, готовя мясо на гриле в патио их дома.
Мэдисон наблюдала за ним каждое лето, и, только когда ей исполнилось четырнадцать, поняла, что все ее мечты пусты. Однако она так и не смогла перестать думать о том, что, если бы она жила с настоящим отцом, с таким, как этот, возможно, ее детство было бы счастливым. Как только она покинула Бейсайд, наполнила свою жизнь звуками оперных арий, посещением театра и поездками по субботам в музей. Приехав в Нью-Йорк, Мэдисон первым делом решила заполнить пробелы в знаниях. Она тратила почти всю зарплату на дешевые билеты на галерку, ходила в музеи и впитывала все, чего была лишена в детстве.
И теперь она здесь – в самом роскошном месте, которое ей когда-либо доводилось посещать. Возможно, ее черное с белым платье не очень нарядное, но каждый шов на нем говорит об отличном качестве. Погладив рукой плотный материал, Мэдисон мысленно вознесла молитву за женщину, взявшую ее в горничные, когда она ушла из дома в шестнадцать, и даже предоставившую комнату.
Благодаря миссис Стенмайер она смогла закончить два последних класса школы, позже влияние благодетельницы помогло ей получить стипендию в гуманитарном колледже в Нью-Гемпшире. В том увитом плющом здании она получила диплом и обрела новую себя. Запомнила она и совет доброй миссис Стенмайер: «Мэдисон, всегда покупай только самое лучшее». Таким образом, в гардеробе Мэдисон было немного вещей, но все они были отменного качества и в классическом стиле. Это позволяло ей в любом месте выглядеть уместно одетой.
Стоило зазвучать музыке, и прошлое отступило. Каждая нота звучала изысканно, каждая ария восхищала. Мэдисон закрыла глаза, позволяя музыке проникнуть в душу, и в очередной раз поблагодарила мужчину, отдыхавшего в доме на пляже. Теперь она понимала, что он не был и не мог быть ее настоящим отцом, однако он сделал ей очень дорогой подарок. Она давно перестала приучать себя любить эти звуки и уже с наслаждением погружалась в этот волшебный мир.
Настал момент, когда воцарилась тишина – та благоговейная тишина между последней взятой нотой и восхищенными аплодисментами публики. Ощущая покалывание в кончиках пальцев, Мэдисон повернулась к Киту. Ему было скучно? Он ненавидит ее за то, что пришлось провести этот вечер здесь? В глубине души хотелось, чтобы он понял ее.
