— Так.
— Вот Бог и не допустил совершить тебе убийство.
И хотя это же говорила Стасу Даша, только после слов пастора Руков согласился, а ведь верно, именно Бог и оградил его от греха убийства. После осознания этого, у Стаса в душе поднялась огромная волна благодарности Богу. Не какому-то далёкому, святому и недоступному — нет. Но его Господу — любящему, понимающему и благословляющему его Стаса. И при этом этот самый Бог создал Вселенную и удерживает весь мир от хаоса и развала. Но тут мысль Рукова с горнего спустилась на землю, и он ещё поведал пастору:
— Вы знаете, я ещё изменил Даше. Я, конечно, этого не хотел, но так получилось.
— Я этого не понимаю — как это, «не хотел» и «так получилось»?
— Меня ждала очень страшная пытка, от боли при этом можно было бы сойти с ума. А дочь полковника Рябова предложила мне сделку и я, к сожалению, поддался. Не сразу, конечно, сопротивлялся, как мог, но эта бестия всё-таки одолела меня.
— И сильно ты сопротивлялся? — спросил пастор с усмешкой.
— Сильно, — ответил одним словом Стас.
— И что, нельзя было это как-то отстранить от себя, не лезть в эту грязь? — спросил Виктор Иванович со скептическими нотками.
— Да обстоятельства сложились так, что нельзя — сам себе противен.
— А Даша это знает?
— Знает. Я ей об этом рассказал сразу же.
— И что она?
— Простила.
— Да, таких вершин посвящения: семье, мужу, не часто даже в зрелых христианках встретишь.
Опять сидели молча. Каждый думал о своём. Стас думал о Даше и словах пастора о ней. А Виктор Иванович поймал себя на мысли, что слова Рукова о его прелюбодействе порождали в нём антипатию к этому человеку. Но одновременно пастор про себя молился за Стаса, как это часто делал в подобных случаях. Виктор Иванович так поступал практически всегда, и на это не влияла ни его симпатия к человеку, ни антипатия к нему. За своё долгое служение Богу и людям он выслушал очень много исповедей, причём, иногда люди сознавались в таком, что и в голову не укладывалось. Виктор Иванович научился воспринимать слышанное, но эмоционально не реагировать. И себе запрещал, пренебрегать человеком, рассказавшим о себе какие-то очень противные грехи (хотя бывают ли грехи не противными?). Пастор понял давно, что грехи могут быть привлекательными для людей, пока о них думаешь и мечтаешь. Но как только попробуешь грех, допустишь его в свою жизнь, то он сразу обнаруживает отвратительные свои качества — разочарование, страх, злость, обиду. Поэтому, беседуя, Виктор Иванович всегда становился на сторону человека и старался помочь ему избавиться от тех пут и цепей греха, в которые тот попался. То же самое произошло с ним и сейчас. Стас пытался как-то объяснить и хотя немного оправдаться, почему так получилось. Но пастор отклонил его излияния и перешёл на другую тему, на Дашу.
