«Если это лучший из миров, то каковы же другие? Нет, надо что-то с ним делать. Смягчение нравов одним Потеплением не произведешь. Здесь надо что-то более радикальное». Вспоминая о мерсах, Алекс чувствовал, как его окатывала волна стыда за людей.
…Ремонт «Нимфы» подходил к концу. Оба приятеля уже предвкушали, как самое большее через месяц, они будут в Скиеве.
— Эх, размахнись плечо, раззудись рука! Погуляем по непровским просторам, а?
— Вот еще новый Илья Муромец! Лежал-лежал тридцать лет на печи, вылез на свет божий…
— Нет, я только половину срока отмотал… Пятнадцать лет.
— Тоже не слабо.
— И что странно: за все время меня и не тянуло назад. Другие в отпуск, а мне там хорошо. Эгвекитаун — удивительное место, его можно сравнить с бильярдной лузой. Закатился в нее и все… Край света, тишина, покой. Может быть, потому что он на берегу залива Креста и Полумесяца?
— Ну и что с того?
— Там энергетика нулевая. Видимо, не случайно такое название — плюс на минус дают ноль.
— В смысле?
— Ханадырь другой. Там такие скачки энергетические, перепады, рельеф сказывается. «Мерканские горки». Да еще ветер. А в заливе сопки кругом и ты — как в лукошке яйцо…
— Не протухло яичко золотое?
Они рассмеялись.
— Нет, в бильярд играть можно.
— Крутой, что ли? — и Вик долбанул Алекса в бок жестким кулаком. Спиро локтем отпихнул приятеля и сполз с капота.
— Хорош болтать, давай работать.
Алекс лежал в наполовину откинутом кресле «Фарта» и смотрел в небо через открытый верхний люк. В глубоком небе плыло рваное месиво облаков. Хотелось запустить в легкую синеву руку и погонять эту стаю. Навстречу белым хлопьям пролетели две птицы, две черные чаинки. Звучала легкая музыка, облака таяли в невидимых струях, как куски сахара в воде. Не хотелось шевелиться. Лежать, лежать, смотреть в небо, слушать музыку и ни о чем не думать.
«Как же я не видал прежде этого высокого неба? И все мы как можем не замечать его? Что должно с нами случиться, чтобы мы увидели его, вот так близко, как я сейчас? Какая-то бесконечная суета, бег по кругу: судорожные поиски, бессмысленная борьба… Зачем все это, когда есть величественное, высокое небо?» Алекс вспомнил, как его иногда охватывали подобные мысли еще на Севере, в Эгвекитауне и, в особенности, на метеоточке. Словно завороженный, он смотрел на какое-нибудь облако, медленно дрейфующее по синему небу над заливом, представляя себе, что кто-то, за тысячи киломиль, точно также смотрит в небо и над ним плывет такое же облако, и над другим, и над третьим… И улыбаясь, Алекс беззвучно шевелил губами: «А где-то в Калифорнии…»
