Сим Вильес еще шире улыбнулся:
— Перенесли конкурс опять. Теперь уже на октябрь. Слушай, а что за тридцать три бум-бума, аккомпанирующие хору? Это ты придумал? Я ведь в составе комиссии был, мы там все голову сломали — что бы это значило? Потом дошло… Юморист.
— А чем плохо? Выходят этаких тридцать три богатыря и бьют в традиционные бубны. Выдержан народный стиль, все как положено. Значит, перенесли конкурс…
«Что-то он недоговаривает, регент наш».
Еще по Эгвекитауну Алекс помнил, как резко Сим изменился после обращения в «истинную веру». Их небольшую общину однажды посетил и Спиро. Из чистого любопытства. Правда, пение молитв и говорение на «многие языках» не произвело на Алекса никакого впечатления. Ему пришла в голову крамольная мысль, что для того, чтобы обращаться к Богу, вовсе не обязательно собирать толпу в расчете на то, что так будет слышнее. Позже Вильес поостыл, но Спиро не раз видел этот лихорадочный блеск в глазах у Сима и его супруги, уже в Ханадыре, когда невзначай заходили разговоры религиозного характера. Нечто подобное огоньку азарта охотника, загоняющего дичь, Спиро видел у Ади Душа — то они на пару с Гроузом «охмуряли» Алекса в студии. Тогда Душ преображался: из обычно полурасслабленного утомленного взора сыпались искры, это была страсть.
— Собираемся на гастроли в Голяндию, готовим документы в Мозгве. Сейчас туда, а потом в Ханадырь. Ты, кстати, знаешь, что билеты подорожают? Смотри, засядешь здесь…
— Ну вот, накаркаешь еще.
Слова Вильеса о грядущем очередном повышении цен на билеты оказались пророческими. Компания «ЧумАвиа», чтобы не мелочиться, сразу взвинтила на пятьдесят процентов. Спиро, узнав об этом, только обреченно вздохнул: капкан захлопнулся.
В самой стране общая ситуация тоже усугублялась. Взлетели на воздух два жилых дома в Мозгве. В Черокию вновь ввели войска для создания санитарной зоны, ничего хорошего это не предвещало. Мятежники отчаянно сопротивлялись. На этом фоне произошла очередная смена премьера. Взамен краснощекого Стэпа пришел совершенно новый человек — бывший полковник КОГБР Вальтер Пуант. Его невысокий рост и боксерская манера склонять голову к плечу, словно готовясь к удару, говорили о том, что этот шутить не будет. Особенное впечатление на гроссиян произвела его фраза, когда речь зашла о террористах. «Надо будет в сортире, извините, в сортире найдем и расплющим!» Рейтинг премьера рос не по дням, а по часам. Бес Гант, командир чероков, воюющих на стороне федералов, воплотил слова премьера буквально: загнал в нужник четырех сепаратистов и сбросил на него автокраном бетонную плиту, о чем со смехом сообщил в одном из интервью. Алекс содрогнулся, услышав это. Жестокости хватало со стороны каждых противостоящих друг другу сил. Отрезанные головы, части тела… Особенно потряс сюжет о заложнице, совсем еще ребенке, которой бандиты поочередно отрезали пальцы и отсылали родителям, требуя немыслимый выкуп. Ее чудом удалось освободить.
