Старик соскользнул со стула и, не отпуская подола рубахи чародея, потащил Ахальо за собой к выходу. Понимая, что сопротивляться бесполезно, мужчина с нарочито независимым взором посеменил за бродягой, стараясь не замечать насмешки местных забулдыг.
Едва они оказались под лучами полуденного солнца, старик ослабил хватку, и Ахальо с облегчением высвободился из его цепких рук.
— Куда нам идти, дедушка? — спросил он, прикладывая козырьком руку ко лбу и разглядывая пустую пыльную улицу.
— Тут недалеко, — проворчал старик и поплелся к южной окраине города.
Ахальо пожал плечами и молча последовал за бывшим проводником. Некоторое время они шли молча. На улице не было ни души. Лето решило взять реванш и жарило сегодня особенно яростно.
Миновав несколько поворотов, старик свернул в глухой проулок, заставленный покосившимися деревянными домами, дворы которых поросли бурьяном и сорной травой. Наконец он остановился у полусгнившего штакетника и, сделав Ахальо знак рукой оставаться на месте, протиснулся в щель между прутьями. Яростно зарычало какое-то животное, и чародей инстинктивно наклонился к голенищу сапога, готовый в любой момент выхватить ритуальный нож. Перекрывая хрипы четвероногого сторожа, раздался женский голос, а затем послышался визг животного. Штакетник съехал в сторону, и перед Ахальо оказалась довольно привлекательная девушка лет двадцати пяти с пышными формами, едва скрываемыми легким платьицем.
— Здрасти, — проговорила она, с любопытством поглядывая на Ахальо. — Вы за проводником, да?
Чародей на мгновение замер, оценивая красоту девушки и свои шансы на приятное времяпровождение.
— Да, — наконец вымолвил он. — А ты что, проводник, что ли?
Девушка засмеялась, отчего ее каштановые кудри рассыпались по плечам.
— Нет, — она прищурила зеленые глаза и оценивающе посмотрела на чародея. — Я его сестра. Заходите, чего стоять.
Она отошла чуть в сторону, пропуская Ахальо во двор. Мужчина опасливо заглянул и, завидев рычащего огромного лохматого зверя, неуверенно спросил:
— А зверушка?
— А зверушку не бойтесь, — махнула рукой девица, — она не укусит!
Словно в опровержение слов хозяйки зверь оскалился и залился хриплым воем. От неожиданности Ахальо вздрогнул и укоризненно посмотрел на девушку.
— А ну заткнись, тля шелудивая! — истошно завопила девица, отчего зверь поджал хвост и, скуля, забился под дерево.
— Проходите, — мотнула подбородком девушка, и Ахальо вошел во двор.
На пыльной земле не росло ни травинки, а до дома вела разбитая каменная дорожка. Покосившаяся лачуга, с намеками на былое величие и красоту, стояла, разинув пасть входной двери, словно приглашая путника в свою ненасытную утробу.
