Мир стал другим — не лучше и не хуже,
Но что-то там внутри случилось с ним:
Он то вскипал, то мог припомнить тут же,
Что сам по жизни странник — пилигрим.
Ведь он не стар и плоть его моложе
Далёких звёзд, которым отдан свет…
Он так хотел забыть в нелёгкой ноше
Миноры красок и ухмылки бед.
Но всякий раз на дне сумы дорожной
Он находил, что так забыть хотел…
И сокрушался: «Как же с этим можно
Осилить даль за гранью звёздных тел?!»
Мир тряс суму, ссыпая груз на земли,
Смешав с любовью боль и ком обид…
А на вопрос: «Куда пришёл и с тем ли?» —
В ответе слышал только горький стыд.
Он вновь и вновь искал свои ошибки,
Пытаясь в прошлом ухватить их след,
Но получалось как-то очень зыбко,
Ведь след терялся в сотнях тысяч лет…
Устав от снов, он грусть делил с ночами,
Желая в чём-то оправдать себя…
И слёзы лил не каплями — ручьями,
Всё шёпотом кого-то в дом зовя…
Кого он звал — свой рок, а может Бога,
Желая им доверить тайный грех?
А может, он хотел любви немного,
Пускай немного, только бы для всех.
Смущённый мир уже не тот, как прежде,
Он стал другим, решившись вновь идти,
И кутаясь в ночах в мирской одежде —
Мечтал о новых светлых днях в пути.
