Ветер. Мелкий дождь. Погода точно совпала с приметой: 4 сентября день Агафона-огуменника1. Леший проказит погодой! Копны последние разбрасывает, дожинки.
Было время, молодёжь охраняла гумны от лешего. Наряжались в шубы шерстью наружу, лешего пугать.
Шуб у нас нет. Да и дождь-ветер скоро поутих.
Бабушка с внуком надели плащи, пошли проститься с реками, соснами и ближним полем.
Шли, шли и нечаянно подслушали последний разговор ячменного поля с косарем:
— Вот мои стебли, а твоя коса.
Вот моё зерно, а твоя ладонь.
Вот твой хлеб, а мой сон…
Замерли бабушка и внук. Не мешают полю говорить, а Михалу слушать.
Низкое тяжёлое небо. Серо-коричневое поле. На краю осина причёсывается. Причёсывается и чуть слышно напевает:
Пролетели лебеди.
Пролетают гуси.
Ночь фиалкой пахнет.
День речной осокой.
Скоро листик красный
я оставлю полю.
Небу я оставлю
ветки почерневшие…
Поле слушает. Сердце поля бьётся ровно, дышится ему покойно. Поле отдыхает.
И старая пани Текля, оказывается здесь. На последние снопы пришла посмотреть.
Аист белый взлетел, словно душа поля.
Прохладные росы сверкают в волосах пани Текли.
Рука бабушки взяла руку Антон Антоныча и повела домой.
Корова сама брела в хлев. Жук не приставал к ней.
Голос поля, песня осины ушли через луга за реку.
С ячменя возвращается Михал. И кажется не косу он несёт на плече, а молодой месяц.
На кухне, на столе, на белой скатерти новый хлеб.
Лежит, живёт новой жизнью
между землёй и небом,
между полом и потолком,
между столом и человеком,
между тёплыми ладонями мальчишки.
Обычай такой. Гостей в Литве провожают домой с Главным Гостинцем — с домашним хлебом.
И разлилась над Антон Антонычем последняя хуторская ночь.
Почему?
Да потому, что сегодня отъезд в Москву.
Замечали, наверное, в такой день почти всегда ссорятся.
Кто ссорится и с кем?
Все со всеми.
Почему?
Нервничают и ничего поделать с собою не могут. Иных причин не бывает.
Я нервничаю больше и громче других, хоть и остаюсь на хуторе до середины октября.
— Антоша, скажи дому «До свидания!» — просит бабушка.
— Акука, а-ка! Гулилика! — кричит мальчишка и машет дому рукой.
Гулиликой он называет теперь все ягоды: клубнику, землянику, чернику, костянику, ежевику, бруснику, а заодно и малину с клюквой.
Дом молчит. Но я знаю: до новой весны сохранит он свои травные и грибные запахи.
