Габи куда больше предпочла бы запереться в квартире и спрятаться от мира, а не встречаться с Алимом, чтобы потом снова изнывать от чувств. Но она выкупала дочку и покормила. По крайней мере, присутствие малышки защитит ее от желания раздвинуть ноги перед Алимом сразу. И сам Алим должен быть занят дочерью.
По крайней мере, она была рада за Лючию. Девочка вырастет, зная своего отца.
С дочерью на руках Габи вошла в фойе «Гранде Лючии», как делала много, много раз — и остановилась как вкопанная. Цветочная композиция в центре изменилась. Вместо традиционного красного букета перед ней был великолепный букет из душистого горошка. Розовые, лиловые и кремовые тона были восхитительны. Габи замерла, любуясь, а потом прошептала дочери:
— Это для тебя! Папа сделал это для тебя!
Однако ее счастье скоро растаяло. Их встретила Виолетта; Алим не спешил их принять. Габи прижимала к груди дочь, одетую в очаровательный наряд и завернутую в новое одеяльце, и не могла поверить, что Алим будет затягивать первое знакомство с малышкой.
Но наконец Виолетта сообщила:
— Султан готов вас принять.
Они поднялись на лифте в апартаменты Алима и прошли по коридору, который Габи хорошо помнила, и теперь старалась не вспоминать свой прошлый визит — то, как Алим целовал ее, прижимая к стенам, как они вместе ввалились в дверь, в которую теперь деликатно стучала Виолетта. Как занимались любовью.
Алим стоял у окна в безупречной приемной. Вместо огня, пылавшего в камине в ту судьбоносную ночь, в камине теперь стоял осенний букет.
Огонь был укрощен. Как и сам Алим.
На нем был костюм, лицо чисто выбрито. Но хотя без традиционных одежд он выглядел не так впечатляюще, Габи ни на секунду не забывала о его власти.
Он отослал Виолетту; Габи неловко переступила с ноги на ногу, когда его взгляд сосредоточился на малышке у нее на руках, хотя Алим не подошел.
— Я ее недавно покормила, — сказала Габи резковатым тоном, — чтобы она не создавала проблем для тебя. — Виолетта специально попросила ее это сделать, чем очень разозлила.
— А тебя кто-нибудь покормил? — спросил Алим.
— Нет.
— Тогда мне стоит ждать проблем, — в его голосе прозвучал юмор, они оба понимали, что мама куда опаснее. Алим знал, что Габи играет по своим правилам; и, как отметил его отец, это делало ее неудачной кандидаткой в невесты султана.
Он приблизился и взглянул на сверток в ее руках, на закутанного в ткань ребенка. Он отвел ткань, и Габи услышала, как у него сбилось дыхание, когда он впервые увидел свою дочь.
