Она так долго воображала его тело, желала его — и теперь прижималась к нему. Алим был стройным и сильным, и он так ловко вел ее в танце, что впервые в жизни Габи чувствовала себя не только изящной, но и невесомой.
Они смотрели друг другу в глаза, покачиваясь под музыку, и изнывали, каждый по-своему.
Всю свою жизнь Алим старался разделять личную жизнь и бизнес. Это было разумно. Но в тех мыслях, которые бурлили сейчас у него в голове, не было ничего разумного.
Одна женщина.
Он представлял многочисленные поездки домой, которые ждали его в скором будущем; он представлял, как возвращается в «Гранде Лючию» к Габи в своей постели.
Он представлял, как работает с ней — и это не отталкивало его, потому что принесет пользу им обоим.
Опустив голову, он коснулся ее губ своими; и с первым прикосновением Габи поняла, что никогда не будет жалеть об этой ночи.
Ее фантазией был нежный поцелуй — может быть, поцелуй в щеку, который превращался в поцелуй в губы. Однако Алим решительно прижался к ее губам, даря ей первый в жизни поцелуй. Она растаяла от чистого блаженства.
Ее губы как будто сами знали, что делать, потому что они двигались сами, подчиняясь мягкой ласке Алима.
Он привык к худобе, но сейчас его ладони скользили по роскошным изгибам; он чувствовал, как ее грудь прижимается к его, и внезапно все причины быть осторожным развеялись.
Он хотел видеть Габи в своей постели — и не только в эту ночь. Поэтому он отстранился.
— Ты ни с кем не встречаешься? — спросил он.
Хотя она была сейчас в его объятиях, хотя его твердость прижималась к ее мягкому животу, его вопрос прозвучал так буднично и прямо, что Габи снова показалось, что она на собеседовании.
— Откуда у организатора свадеб время на личную жизнь? — пробормотала она, стремясь вернуться к поцелую.
— Значит, работа создает у тебя проблемы в отношениях?
Он откровенно выпытывал информацию. Она решила быть честной. Ей бы это не повредило.
— У меня не было никаких отношений.
Ее слова обожгли его до самого паха, и Габи почувствовала, как мужчина твердеет в ответ; его руки, лежавшие у нее на бедрах, притянули ее ближе.
Он снова накрыл ее рот своим; она ощутила странную панику, в которой не было страха. Его интимный вкус на мгновение шокировал ее. Сила и глубина его поцелуя во плоти была лучше, чем в мечтах. В воображении она не знала, что делать, но здесь, с ним, она принимала его дыхание, а он принимал ее.
У них был вкус голода и несдержанности.
