— Если этот человек, не зная меня, мог меня разгадать, как же я могу надеяться, что неприятель не узнал о перемене моих планов?.. Разве только найдется хорошее средство, чтобы поддержать неприятеля в ошибочном мнении!..
Он замолк и остановился против шпиона, которого только что расспрашивал, и устремил на него тот странный взгляд, какой вызывается неотступно преследующим нас сновидением. В такие моменты мы ничего не видим, даже той вещи, которую, по-видимому, рассматриваем. Напрасно встал бы между нами и этим отдаленным предметом хотя бы целый мир, он все-таки не заслонил бы его, оставшись сам незамеченным нами. Но когда через несколько мгновений с наших смутных глаз начнет спадать мало-помалу туманная завеса, то глаза, которые нам больше не служили, проясняются и в них пробуждается жизнь. Мы начинаем с удивлением узнавать окружающих нас людей и предметы; гармония восстанавливается между нашей душой и ее органами, и понятие о пространстве и времени возвращается к нам полностью.
— Что вы тут делаете? Кто вы такой? — спросил внезапно, отрывисто Наполеон, обращаясь к Шульмейстеру… — А, да, я знаю!.. Послушай-ка, Мюрат, ведь этого по горло довольно… Скажи, чтобы увели этого человека.
— Что же нам с ним делать, государь?
— Я увижу после… Впрочем, нет! Пусть его не уводят, я предпочитаю, чтобы он остался здесь. Может быть, мне придется ему задать вопросы сейчас.
Наполеон колебался. Проницательность этого агента его беспокоила и смущала.
«Может быть, — думал он, — есть возможность получить от него какие-нибудь указания. О чем? Об армии союзников? Об этом уже известно! Об их распределении? Сто тысяч в Италии с эрцгерцогом Карлом; восемьдесят тысяч в Ульме с эрцгерцогом Фердинандом и генералом Маком; шестьдесят тысяч русских под начальством Кутузова в тридцати днях пути. Это все, что было, по крайней мере, в данный момент, так как много еще формировалось войска царя, но оно было так далеко!.. Относительно плана битвы союзников? Но его не было у них…»
И Наполеон, рассуждая таким образом, пришел к заключению, что ему более нечего узнать у шпиона. Он пожал плечами, сказал совсем тихо несколько слов Шее о том, чтобы держать арестанта на глазах, в комнате. В то время как префект бросился отдавать необходимые приказания, Наполеон, взяв фамильярно под руку Мюрата, направился к приготовленным для него апартаментам. В тот момент, когда император хотел переступить порог, он снова остановился. Положительно ему было трудно оставить позади себя этого агента, который казался ему очень развитым и сведущим. Он обернулся, чтобы его рассмотреть, но его более не было!
