Впрочем, все эти вопли и заламывания рук предназначались исключительно для чувствительного сердца красавчика Люциуса, пред которым Анна не хотела ударить в грязь лицом. И лишь когда благородный рыцарь провозгласил, что мадонна Анна в простом крестьянском наряде сделалась ещё более ослепительной, та соизволила улыбнуться и дать слово Рудольфио, едва не поседевшему в процессе переговоров, что впредь будет ему во всём покорна.
С прекрасным Люциусом Анна расставалась, уже обещая помнить его вечно. После чего Рудольфио подсадил её на телегу с пахучим сеном, в котором была спрятана их одежда, и повёл коня под уздцы. Сидя на краешке телеги, новоявленная «крестьянка» трогательно махала своему рыцарю тонким батистовым платком.
* * *
Богачка-ночь разбросала на чёрном полотнище неба бриллиантовые украшения: вот, мол, я какая-разэтакая — обзавидуйтесь! На ночлег они остановились прямо в поле, чуть свернув с дороги и угостив лошадь купленным в деревне овсом. Рудольфио прочитал скорую молитву, разломил хлеб и накормил детей, дав им отхлебнуть из походной фляжки. Он взялся сторожить первым.
Константин разложил на земле плащ и устроился спать прямо под телегой, отвернувшись от костра. А вот Анна никак не могла заснуть. Впрочем, не дом родной. Кто её здесь станет укладывать да уговаривать? Сомлеет — поди, и сама заснёт, когда пора придёт. Нечто мало дети перенесли из-за проклятого кровника? Отец погиб, сами в бегах, какой-то встречный-поперечный сеньорчик чуть собаками не затравил… Вот Рудольфио с Анной и болтали обо всём на свете. О том, что девочкам в её годах особенно интересно: прекрасных дамах, благородных рыцарях, крестоносцах, что ходили в земли неверных биться с иноземными нехристями, и о том, чего в тех самых землях чудесного есть. Рудольфио, оказывается, побывал в Египте, вот и рассказывал девочке без утайки, что там видел, а чего хоть сам и не наблюдал, но верные люди сказывали.
А потом Анна поведала новому другу о своём житье-бытье, да так разоткровенничалась, что вдруг выложила не ожидавшему Рудольфио историю своих венценосных предков.
— Давным-давно, — Анна покачивалась, словно в такт одной ей слышимой песни, — жила-была молодая и прекрасная царевна, дочь императора Византии Алексея I Комнина[10]и Ирины Дукини[11]. Звали её Анна Комнина[12]. Была она умная-разумная, знала грамоту и годы напролёт сидя в замке, трудилась над «Житием» своего героического отца. Написала она за свою жизнь пятнадцать томов, пересказав всё, что знала сама и от других слышала. Труд сей получил имя «Алексиады». И удивлялись мужи бородатые и безбородые, ибо неженское это дело, летописи писать! Песни — и то уже много будет. Она же пятнадцать томов написала!
