— Признаться, я и сам собирался нанять лошадей в деревне… — Рудольфио сокрушённо вздохнул. — Впрочем, если настаиваете, я приму вашу помощь с благодарностью.
— Странное дело, но если я правильно помню, уршпергский летописец Бурхард, чьими детьми являются мадонна Анна и доблестный воин Константин, верно служил Штауфенам. А Себастьяно Малабранка из Рима по указу императора Фридриха II в своё время сделался подестой Милана. Как же получилось, что эти двое ярких представителей одного лагеря умудрились стать смертными врагами? — Люциус весь сиял. Не каждый день он мог выказать подобное знание древних фамилий и обстоятельств их возвышения, но тут речь шла о ближайших людях к императору, которому его семейство служило, начиная с прадеда.
— Они поссорились из-за нашей матери, — Константин с вызовом посмотрел в глаза Люциусу и нашёл в них понимание.
— О, семейная вражда на почве неразделённой любви! Это достойно пера самых славных менестрелей, — мечтательно произнёс светловолосый красавец, разглядывая зардевшуюся Анну. — Полагаю, что мадонна — вылитая мать и с годами станет настоящим светочем красоты. Клянусь, я и сам почёл бы достойным делом преломить в честь неё копьё, ну, или даже положить ради неё половину своих замечательных родственников.
— Мама с года была помолвлена с Себастьяно Малабранкой, но полюбила отца — летописца и поэта и бежала с ним.
— Ах, почему я не Вольфрам фон Эшенбах[7], не Вальтер фон дер Фогельвейде[8]и не Пейре Видаль?[9]Когда история с Малабранкой исчерпает сама себя, мой вам совет, отыщите достойного трубадура и расскажите ему всё без утайки…
Сытный завтрак плавно перешёл в обед и, возможно, так же незаметно перетёк бы в ужин — во всяком случае, Люциус был сама любезность, а Олов, хотя из-за ран и не спустился к столу, но запросил подать ему обед в постель, что само по себе уже было отличным знаком. Тем не менее, оставив детей под присмотром Роже, Рудольфио обошёл деревню, купил подходящую телегу и простую деревенскую одежду, справедливо рассудив, что его беспокойная милость сеньор Малабранка будет искать мужчину и двоих ребятишек, одетых на городской манер, но, возможно, пропустит едущих по своим делам крестьян.
Однако купить новые наряды — одно дело, а заставить детей надеть их, имея собственное представление о том, как следует одеваться приличным отпрыскам рыцарского рода, — совсем другое. Анна рыдала в три ручья, обещая то сбежать от деспота и тирана Рудольфио к любимой бабушке, понимающей толк в подходящих для девочки её сословия платьях, то прямо сейчас уйти от позора в ближайший монастырь.
