Позже, ночью, она набралась смелости и написала Отто – думала, что перегнула палку. Она извинилась, сказала, что надо было все-таки встретиться в виртуальном баре, что она не понимала, что происходит, и вообще это все не для нее. Ее беспокоила мысль о том, что она просто потратила впустую чужое время, но ответа все равно не последовало. Руби, которой Отто к этому времени уже успел наскучить, твердила, что пора уже забыть обо всем и перестать нервничать. Фрейя даже забыла обо всех привычных вещах, которые следовало сделать перед сном. Вместо чистки зубов она съела немного витаминной пены, оставленной Джулианом на подоконнике в ванной, отчего ее дыхание стало как у него. Она легла в постель с глубоким сладким чувством в животе.
Ее внимание привлекает булькающий звук, и она наблюдает за тем, как Крис бросается к кипящим бобам. Ночью не удалось поспать как следует, а теперь ей предстоит такой же трудный день. Судя по его лицу, коллега тоже не в настроении болтать. Да говорить-то, в общем, и не о чем, ведь иначе пришлось бы рассказать Крису обо всем, что с ней случилось, а ему вряд ли было бы интересно это слушать. Она смотрит, как он поправляет фартук и отбрасывает воображаемые волосы со лба. Когда он несколько дней назад постригся, он заявлял, что теперь чувствует себя как Самсон[11], которому отрезали волосы: незащищенным, лишенным силы. Он тянется за бутылкой с чистящим средством, но Фрейя его опережает: ей не хочется, чтобы ее упрекали, будто она слишком долго оставляет столы грязными. Крис смотрит на нее безразличным взглядом, словно они чужие друг другу. Два нажатия на опрыскиватель, один взмах тряпкой – и она видит свое затемненное отражение. Частички средства рассеиваются в воздухе, остаются на ее губах, и, сжимая их, Фрейя чувствует на языке горечь. Вот бы Руби была здесь, в смарт-очках, тогда этот день не был бы таким невыносимым.
После неуклюжего начала все покатилось под откос, особенно когда ребенка, которого родители приподняли, чтобы тот выбрал себе еду, стошнило прямо в кастрюлю, и им пришлось носиться с салфетками и тряпками, пока очередь продолжала скапливаться. Следующие покупатели жаловались на отвратительный запах, когда брали тарелки с фрикадельками, обмениваясь между собой комментариями, словно Фрейи перед ними не было. Она смотрит, как мужчина покровительственно склоняется над своим сыном и проделывает несколько движений – зажимает нос, машет перед собой ладонью, – пока Фрейя терпеливо ждет, когда он наконец что-нибудь закажет. Никогда прежде она не чувствовала себя такой ничтожной.
