Он сдавленно застонал, словно что-то глубоко внутри наконец дало трещину. Одной рукой Люк обхватил Эбби за ягодицы, а другой обнял ее за затылок, запустив пальцы в густую копну ее волос.
Но тут поцелуй прервался так же неожиданно, как и начался.
Люк отстранился от Эбби и выпустил ее из своих объятий. На его лице отражалась страсть вперемешку с отвращением.
— Этого не должно было случиться. Извини.
Но Эбби ни о чем не жалела. Правда, теперь Люк ударил по ее самолюбию с такой силой, что она сомневалась, что сможет оправиться. Эбби не могла сказать с уверенностью, кому предназначалось выражение отвращения на его лице — ему самому или ей?
Она предложила ему себя, но он решительно отверг ее. Может, его и влекло к ней на уровне чувств, но его разум сопротивлялся изо всех сил.
А вот Эбби желала его всем своим естеством.
Избегая его взгляда, она подняла одеяло с пола и завернулась в него.
— Я приму душ. Увидимся внизу.
— У меня гора работы.
— Ты обычно работаешь по субботам? Хотя можешь не отвечать. Конечно, ты занят, потому что в твоей жизни нет ничего, кроме работы, — хмыкнула Эбби. Ей отчаянно хотелось, чтобы он увидел, какой глупостью было его воздержание.
— Я ведь сопровождал тебя на балу?
— Тебе там понравилось, — выразительно посмотрела на него Эбби. — Разве я не права? Люк, ну же, признайся, что ты хорошо провел время.
— Это мероприятие имело значение для тебя, поэтому я поехал туда, — безразлично пожал плечами Люк. — Вот и все.
— А как насчет поцелуя?
— А что с ним?
— Хотя их на самом деле было два. Один вчера в машине и вот этот. Мне показалось, что ты тоже получил удовольствие.
Он чуть скривил губы, словно хотел стереть с них память об этих поцелуях, и от его взгляда повеяло ледяным холодом.
— Я вернусь домой около шести, — бросил Люк и направился в ванную.
— Ты ничего не забыл?
— Ты о чем?
— Мне нечего надеть. — Эбби указала жестом на одеяло, в которое была завернута.
— Надень платье, в котором была на балу.
— Ты что? — закатила глаза Эбби. — Это позор — появиться на публике в вечернем платье среди бела дня. Еще и на следующее утро после события, на которое его надевала. Я сгорю со стыда.
Казалось, Люк потерял способность говорить. Он открывал и закрывал рот, словно вел с собой какой-то внутренний спор.
— Ладно, я покажу тебе вещи Кимберли, и, может, тебе что-нибудь подойдет.
Но когда он раздвинул дверцы своего огромного шкафа от пола до потолка, с одной его стороны, на приличном расстоянии от его собственных рубашек и брюк, на вешалках висело всего несколько женских вещей.
