– Не знаю. Я увидел его во сне, как и всё, что здесь нарисовано. Мои сны очень яркие, я вижу их каждую ночь, а иногда, особенно после кошмаров, я даже боюсь засыпать. Вам нравятся мои рисунки, дядя Андрей?
– Очень. Ты хорошо рисуешь, Максим. А насчёт кошмаров… я постараюсь тебе помочь.
Вечером того же дня профессор приступил к работе. Спустя неделю прибор по перекачке аномальной энергии из Зоны в родную реальность был собран и готов к эксплуатации. Он представлял собой кресло с прикреплённой к спинке толстой металлической пластиной, к которой на шарнирах крепился колпак вроде тех, что используются в парикмахерских для сушки волос. От колпака к длинной батарее соединённых между собой медными трубками резервуаров, очень похожих формой и размерами на промышленные газовые баллоны, отходил толстый жгут из проводов в металлической обмотке.
По задумке профессора, полученную Максимом энергию Зоны следовало накопить в этих аккумуляторах и развезти по заранее определённым очагам заражения Москвы, Питера и других крупных городов России, чтобы потом разом выпустить на волю дремлющих до поры до времени джиннов.
Но просто так взять и разрядить аккумуляторы было бы бессмысленной тратой ценного ресурса: Земля, как и любой живой организм, обладала отличной резистентностью к чужеродному воздействию. Чтобы превратить родную реальность в Зону, Семакину требовался мощный ретранслятор, способный напитать ноосферу аномальной энергией.
Для этой миссии в Москве идеально подходила Останкинская башня, а в Петербурге телевышка на Аптекарском полуострове. Их шпили вполне могли сыграть роль острой иглы шприца, через которую в ноосферу можно было вкачать сколько угодно добытой Максимом субстанции. В назначенный час подкупленные сотрудники охраны должны были обеспечить беспрепятственную доставку внутрь объектов заполненных под завязку «баллонов», а перед этим предоставить профессору и его людям доступ в технические помещения сооружений для установки там необходимого оборудования. Дело оставалось за малым: добыть нужное количество аномальной энергии.
Понимая, что нельзя рисковать Максимом, Семакин сделал копию с его психоматрицы и распорядился выкрасть дюжину детей от пяти до двенадцати лет: поровну мальчиков и девочек. Профессор не случайно поставил такие возрастные рамки. Ребёнок младше пяти лет вряд ли смог бы перенести уготованные ему испытания, а у детей переходного возраста чистоту эксперимента могли нарушить изменения психики, связанные с гормональной перестройкой организма.
