— Это нормально, — кивнул Ник и потянул меня на кухню. — Но в следующий раз, пожалуйста, сначала предупреди меня, что собираешься побыть одна. Просто чтобы я знал, что с тобой все в порядке, ты в безопасности. Хорошо?
Зазвонил телефон, что избавило меня от ответа. Однако пришлось теперь объясняться с мамой, которая оказалась настойчива не меньше Ника. Вопрос: «С тобой точно все в порядке?» в тех или иных вариациях прозвучал за время короткой беседы раз десять.
А ночью мне приснилась Гретхен.
Мы сидели с ней за кукольным столиком и пили чай из кукольной посуды. Разумеется, понарошку — никакого чая в чашке не наблюдалось, а пирожное, которым угощала меня Гретхен, оказалось сделанным из песка. Мне почему-то было неловко отказаться, и я пихала этот песок себе в рот. Он царапал горло, перекрывал дыхание.
— Ты расстроила Ника, — говорила Гретхен, словно не замечая моих мук. — Нельзя быть настолько безответственной. Только сумасшедшие могут делать то, что они хотят, и не отвечать за свои поступки. Ты сумасшедшая?
— Нет, — я закашлялась, давясь проклятым песком.
— Ты уверена? Твоя прабабка была сумасшедшей, я очень хорошо помню, — улыбнулась Гретхен. — И ты на нее очень, очень похожа. Знаешь, когда она решила убить своего мужа, даже мне было не по себе. Видела бы ты ее глаза!
Я проснулась, ощущая, как бьется в висках пульс и как болит горло, словно я и в самом деле наелась песка.
Ник спал рядом тихо, словно младенец, — он лежал на спине, закинув за голову одну руку. Я наклонилась к нему и в свете заглянувшей в окно луны различила, как ангельски безмятежно его лицо, как красивы очертания скул, подбородка и носа. Ник спал так сладко, что я позавидовала. Вот человек, не знающий душевного раздрая, человек с чистой совестью и кристальной душой. Мне бы хоть толику его спокойной уверенности! Спокойный и безмятежный сон — вот чего мне недостает!
Ник, очевидно почувствовав мой взгляд, завозился, пробормотал что-то по-немецки и повернулся на бок, ко мне спиной.
Я снова легла, но не смогла заснуть. Вместо этого принялась думать о Гретхен и о своей вине перед ней.
Меня оставили с Гретхен наедине в мой день рождения, и я чувствовала себя самой счастливой на свете. Тогда я уже понимала, какая это ценная кукла, а потому осмеливалась только робко прикоснуться пальцем к пышным оборкам ее дорогого платья. И тут она со мной заговорила.
— Я скучала, — сказала мне Гретхен. — Я ждала тебя. Теперь мы будем вместе.
