— Несомненно, это работа того же мастера, — проговорил Ник глухо. — Это особенная кукла. Береги ее.
— Я знаю.
Стоя в отдалении, я старалась ему не мешать. Он дотронулся до волос куклы, словно слепой, провел пальцем по ее лицу, коснувшись сияющих сапфировых глаз, а затем решительно, но аккуратно посадил Гретхен на место и тут же отвернулся от нее, бросив:
— Не угостишь ли чаем?
Меня удивило это внезапное равнодушие, но, разумеется, я не показала виду и пошла ставить чайник.
Ник сел за стол и огляделся:
— Хорошо у тебя.
Посмотрев на свою старую кухоньку словно чужими глазами, я внезапно смутилась. Пожалуй, пора бы сделать ремонт. Обои выцвели, мебель старая. Боюсь, красота интерьера занимала слишком малую часть моего внимания. Правда, на чайной полке сидели три куклы, я слепила их одними из первых, назывались они чайными сестричками, и, признаюсь, несмотря на очевидное несовершенство, я очень их любила.
— Как их зовут? — Ник тоже заметил кукол.
— С белыми пушистыми волосами — это Ванилька. С шоколадными — Горчинка. А розоволосая — Клубниченка. Они отвечают у меня за сладкий стол.
— Значит, стол в надежных руках! — Ник склонился к куколкам, разглядывая их. — Какие хорошенькие. Знаешь, они похожи на брауни — тех фейри, что живут в людских домах и следят за хозяйством. Я имею в виду, что они немного проказливы, но очень домовиты.
И снова я удивилась, насколько точно он все угадал.
— Ты прав, — я улыбнулась, — это чайные сестрички. Благодаря им в этом доме всегда вкусный и свежий чай. Вот попробуй, — я поставила перед ним белую гостевую чашку и положила на блюдечко засахаренные апельсиновые дольки и миндаль в горьком шоколаде.
Ник медленно отпил глоток, взял сладости и задумался.
Я замерла: неужели не понравилось?
— Божественно! — наконец изрек он и поклонился в сторону полки. — Мое почтение и искренняя благодарность, Ванилька, Горчинка и Клубниченка! Именно то, что нужно.
Я стояла у стены, прислонившись спиной к светло-лимонным обоям, словно чужая в собственной квартире, и смотрела на этого человека. В голове был полнейший сумбур, мне хотелось, чтобы Ник оставался здесь целую вечность. Вот так, по-хозяйски спокойно и неторопливо пил чай и смотрел на меня пронзительными синими глазами. Чтобы время текло медленно и было похоже на танцующие чаинки в прозрачном заварочном чайнике, а солнечные лучи, преломляясь в стекле, желтой теплой рекой стекали к нашим ногам и щекотали пальцы, как пушистые игривые котята. Чтобы завтра никогда не наступало.
