Еще два дня прошли словно в тумане. Мы посетили магазин и приобрели для меня одежду, даже с запасом, гуляли по городу, стараясь больше времени проводить на открытом воздухе. Особенно полюбился Английский сад, такой умиротворяющий, словно сам его воздух был целебным.
Прошлое отступало и больше не пугало меня своей мрачной тенью. Конечно, я думала о странной смерти Ника и о том сне, когда приехала к нему ночью на такси, а он сказал, что моя семья отняла у него все и он никогда не любил меня, подчиняясь только корысти и желанию мести.
Правда ли это? Вполне может быть, что и правда. Куклу прадедушка привез с войны. Но разве Гретхен… или Моника, как назвал ее тогда Ник, настолько уникальна, чтобы являться последним достоянием семьи? Как ни странно, после той ночи я больше не слышала ее голос.
Впрочем, говорить о Гретхен я избегала, и дедушка был только рад этому. Он всегда ее не любил и словно бы даже побаивался.
Алексей Ветров редко составлял компанию в наших прогулках — у него имелась, кажется, тысяча дел, да и простые прогулки его, очевидно, не интересовали. Как только перестало пахнуть жареным, он испарился с горизонта событий, объявляясь только иногда по вечерам — возбужденный, говорливый, но при этом умудряющийся не сболтнуть ничего существенного. Для меня он до сих пор оставался загадкой, только вот желания ее разгадывать не было. Хватит с меня загадок, даже сверх всякой меры. Все, что мне сейчас нужно, — это спокойствие.
Зато Костя сопровождал нас везде. Мы много разговаривали, и оказалось, что он гораздо умнее и приятнее своего друга Павла. Конечно, он простоват и не слишком красив, но свежи еще воспоминания о красоте Ника. Хорошо, что рядом сейчас именно такой человек, как Костя, — надежный и без всякого выпендрежа, именно то, что нужно.
В тот день, нагулявшись по дорожкам Английского парка, мы сидели на скамейке и ели мороженое, а мне вдруг захотелось, чтобы так и продолжалось всегда. Мне не хотелось возвращаться в Москву, в ту квартиру, где жили мы с Ником, в стены, помнящие столько предательства и обмана, не хотелось возвращаться к прежним делам и привычной суете. Ведь стоит вернуться — и дни, проведенные здесь, окажутся в прошлом. Нас раскидает в разные стороны, и, наверное, уже никогда я не ощущу такой покой. Конечно, раскидает — мне же придется уехать, чтобы избежать внимания менее удачливых коллег Ветрова. Даже известно куда — к двоюродной тете, как говорится, «в глушь, в Саратов».
