Ну, ты посмотри! – сказал он, бросив у моей клавиатуры газету. Посмотри!
Заголовок гласил:
«НОУЛЗ: «ХАЙДЛЬ ЗАСЛУЖИВАЕТ ПОЖИЗНЕННОГО СРОКА».
Раздает интервью направо и налево. Хайдля трясло. Как будто сам вообще не при делах!
На тот момент выбранной из галереи эмоцией, кажется, стало отвращение.
До суда остаются считаные недели, а он утверждает, что я – ни много ни мало – гениальный преступник, черт подери, и обвел его вокруг пальца так же, как и банкиров.
Демонстрируя апатию и агрессию одновременно, он упал в директорское кресло, но тут же вскочил.
Ну, сказал я, думаю, нам нужно решить вопрос с книгой как можно…
Прежде всего мне нужно переговорить с Джином Пейли. Взгляд Хайдля метался по кабинету, будто он высматривал нечто за безвкусными книжными стеллажами. Чтобы остаться на плаву, мне необходимо двадцать тысяч. А это лишь малая часть того, что он мне должен.
Хайдль подошел к дверям и с порога обернулся ко мне.
Неужели он рассчитывает, что я буду здесь протирать штаны, не получив аванса?
С этими словами Хайдль вышел, однако через несколько минут вернулся, чего обычно не делал. Он рухнул в свое кресло и уставился прямо перед собой, барабаня пальцами по столу и что-то беззвучно бормоча.
В чем вообще смысл? – наконец выдал он вслух.
Я спросил, получил ли он свои деньги.
Если можно описать внешний вид как исполненный отчаяния, то именно таким выглядело его лицо при ответе на мой вопрос.
Он не выплатит мне ничего, пока не получит синопсис, взволнованно сказал Хайдль. Ты его набросал?
Я заметил, что набросать что бы то ни было проблематично, поскольку Хайдля постоянно нет на месте.
Манерно и возбужденно жестикулируя, как на сцене театра кабуки, он подался вперед в своем кресле, облокотился на стол, закрыл изможденное, растерянное лицо ладонями, а потом начал его массировать, словно месил густую глину. Так продолжалось с минуту, если не дольше, но когда он резко поднял голову, то стал неузнаваемым: лицо его излучало энергию и жизнерадостность. Отвращение исчезло, а что заняло его место, невозможно было определить сразу.
Довольно болтать, сказал он, хотя до этого в кабинете царила тишина. Довольно!
Он хлопнул в ладоши и начальственно сцепил руки.
Срочно за работу, с тонкой усмешкой скомандовал он, как положено шефу.
Итак, после недели разглагольствований, когда он, по всей видимости, думал только о выплате второй части аванса, мы с грехом пополам приступили к делу.
Как известно, АОЧС подвергают критике, начал он, хотя мы предоставляли работу сотням людей. Сотням! В период нашего расцвета мы создали более восьмисот сорока… нет, восемьсот тридцать восемь рабочих мест с полной занятостью и еще девяносто шесть – с частичной. И это не считая малых предприятий в Бендиго, которые мы поддерживали заказами на инженерные и другие проекты. Как это называется? Эффект увеличения? И что в этом плохого? Мы делали только хорошее. Так и запиши.
