А как, с твоей точки зрения, произошло вот это? – спросил Хайдль, поворачиваясь ко мне и указывая пальцем на воротник рубашки. Просвети меня!
Рывком опустив ворот, он обнажил устрашающие кровоподтеки, сине-черным рубцом опоясывавшие половину его шеи.
3
Я отвел взгляд и наобум ударил по нескольким клавишам, не в силах более разглядывать эти синяки – непристойные, необъяснимые.
Нет, ты смотри! – прошипел он.
Я сказал, что работа не ждет.
Хайдль подался вперед, весь его вид выражал гнев, а тон стал заговорщическим.
Подкину тебе одну идею, сказал он.
Любая идея, согласился я, будет нам полезна. И привнесет хоть какую-то новизну.
Банкиры! – театрально прошептал он.
Чтобы проверить, насколько внимательно он слушает, я спросил, не наезжают ли на него за неоплаченный чек.
Банкиры! – заорал он. Сраные банкиры, Киф, решили меня прикончить!
Да, он не слушал. Собственно, мне это было на руку. Я подошел и протянул ему список вопросов, а также график, объяснив его назначение.
Двое пытались задушить меня удавкой, продолжал Хайдль.
Я сказал, что не могу их винить, но Хайдль меня не услышал.
Он оторвался от простенка, подошел вплотную ко мне и завопил, размахивая отпечатанной рукописью и графиком, словно изобличающими документами.
Киф… вчера меня пытались убить! Я возвращался из ресторана в гостиницу, меня скрутили двое и уволокли в какой-то проулок. Один принялся меня душить, а потом… я задал самоочевидный вопрос: за что? Вот и ты спрашиваешь, за что. Вероятно, за то же самое, за что убили Фрэнка Нугана.
Я словно проваливался в какую-то дыру.
Кого? – переспросил я.
Фрэнка Нугана. Он слишком много знал. Я выставил их дураками перед всем миром. Я слишком много знаю. Им не понравилось, что их выставили дураками. Семьсот лимонов! Если я расскажу тебе все, что мне известно о них самих, о методах их работы, если назову имена – если я все это выболтаю, они точно не оставят меня в живых. А я предпочту наложить на себя руки: так будет легче.
Я все проваливался в дыру, и ухватиться было не за что, но Хайдль, как всегда, добился, чего хотел, – моего падения на самое дно.
Наложить на себя руки или сказать правду? – уточнил я.
И то и другое. Потому-то за мной и пришли. Видимо, они считают, что я обо всем написал черным по белому, а значит, мне не жить.
Вы хотите сказать, что банкиры наняли киллеров, чтобы вас убить?
Господи! – воскликнул Хайдль. Меня пытались задушить, Киф. Герой из меня никакой, но я понял, что это конец, сумел одного сбить с ног, освободиться от проволоки, наброшенной мне на шею, и пустился бежать из последних сил.
