Киф, я тут думал… точнее, не только думал. Сегодня я сказал Пейли, что было бы целесообразно откомандировать меня в Тасманию вместо того, чтобы гонять тебя туда-обратно. Тогда ты сможешь быть рядом со Сьюзи.
Этого не требуется, отрезал я. Сьюзи прекрасно себя чувствует.
О нет, отнюдь, возразил Хайдль. Как ее здоровье, Киф?
Я запаниковал. Что он разнюхал?
У тебя масса забот, Киф. Пейли согласен.
Согласен с чем? – уточнил я.
Что мне, пожалуй, лучше заканчивать книгу в Тасмании.
Это лишнее, запротестовал я.
Это необходимость. Поверь, Киф. Так нужно. Мы сможем работать, где тебе удобно: хоть в моем гостиничном номере, хоть у тебя дома – в любом месте, где легче пишется.
Вы очень любезны, сказал я, но мне удобно здесь.
Да и мне было бы не вредно познакомиться с твоей семьей, чтобы лучше узнать тебя, продолжал Хайдль. Как чувствовала себя Сьюзи сегодня утром, когда ты ей звонил?
Я продолжал печатать.
Прием у гинеколога, напомнил Хайдль. Каковы симптомы?
Уставившись на экран, я прятал лицо. Он не может знать. И тем не менее, говорил я или молчал, смотрел на него в упор или отводил взгляд, между нами в любом случае нарастало мрачное соучастие, приближавшее какую-то беду, по поводу которой у меня зародились пока только смутные опасения.
Преэклампсия, произнес он. Хорошего мало.
Началось.
Ведь это не простое недомогание, не унимался Хайдль.
Он постепенно брал надо мной власть.
Я испробовал новый подход к постановке вопросов.
Данное обстоятельство мне нужно уточнить, сказал я. Даже если оно не войдет в книгу.
Конечно, ответил Хайдль.
Хотя и безуспешно, я все же пытался как-то ему противостоять.
Вам доводилось кого-нибудь убирать?
Сам не знаю, почему я задал этот вопрос. Можно только гадать, с какой целью я употребил эвфемизм убирать вместо убивать. Вопрос отдавал экранной мелодрамой, и я почувствовал себя полным идиотом, но от смущения еще больше разозлился на Хайдля.
По-твоему, мои воспоминания должны носить именно такой характер? – спросил Хайдль.
Сейчас речь о другом! – Я сорвался на визг. Отвечайте!
У меня внутри зрело что-то неописуемое. Оно разбухало, разрасталось. Выходило из-под моей власти.
Отвечайте на вопрос! – раскричался я. Отвечайте! Отвечайте!
Хайдль откинулся на спинку кресла и теперь взирал на меня как на зверя в клетке, словно это он писал книгу обо мне.
Потому что мне нужно знать! – услышал я свой крик. Ответьте на мой вопрос! Я должен знать!
Боже мой, Киф, осклабился Хайдль. В прошлом я – главный исполнительный директор, а не Дон Корлеоне.
