Но я не говорю, что был похож на какого-то бесчувственного робота. Я знал, что совершил ошибку, и чувствовал, что поступил плохо. Мне нужно было быть внимательнее, нужно было поинтересоваться, спросить. Я сожалел, что не сделал этого. И мне было искренне жаль тех, кого я так подставил. Одна из сотрудниц отдела продаж даже чуть не плакала, когда кричала на меня. В то же время я точно знал, что сделал всё, что смог, чтобы разрешить проблему. Картинку с сайта убрали, и тот парень побожился не выкладывать её до первого января. Остальные открытки, которые я собирался отправить, я так и не отправил. Что ещё я мог сделать?
Я тогда даже удивился, почему я так спокоен в то время, как все вокруг так расстроены. Уж если кому и следовало быть расстроенным, так это мне. Что случится на аудиенции? Возможно, я потеряю работу, о которой мечтал, а вместе с ней и визу в Японию, и мне придётся спешно возвращаться в Штаты. А что будет с моей женой? Куда мне ехать? Я проработал в этой компании много лет, и мне теперь будет трудно найти подходящую работу. Неужели мне придётся вернуться в Аркон и снова стать нищим музыкантом? У меня было много поводов для волнения, но никакого волнения, почему-то, не было.
Я не сразу понял, что все мои годы, проведённые в созерцании стены, вдруг дали практический результат. Потому что настоящий страх у нас возникает вовсе не от того, чего мы якобы должны бояться. На самом деле мы боимся самого чувства страха. Потому что это — очень неприятное чувство. Но когда ты находишь основной источник страха, то ничто на свете тебя уже не может испугать. И тут дело вовсе не в Волшебном Просветлении, которое освобождает тебя от всех напастей раз и навсегда, аминь. Просто с углублением своей практики ты видишь, что те вещи, которые ты считал офигеть как важными, оказываются сущей ерундой. А вот то, что ты считал ерундой, оказывается реально важными вещами.
Помню, за ланчем я подумал, что должен был бы потерять всякий аппетит. Подумав об этом, я спокойно доел свой ланч и пошёл на встречу с судьбой.
Аудиенция была обставлена так, чтобы быть максимально унизительной. Японцы, многими веками натренированные в расстановке иерархии, очень хорошо справляются с задачей показать маленькому человеку, где его место. Признаюсь, я был впечатлён.
Встреча происходила в большой комнате для переговоров, где столы были теперь специально расставлены полукругом. В центре полукруга сидел президент компании, по сторонам от него начальники отделов — все строго по ранжиру. Начальник моего отдела и его заместитель, мой босс, сидели на левом краю стола, что показывало, что они почти в таком же положении, что и я, так как руководители несут ответственность за тех, кто работает под их руководством. Мне вообще места не досталось. Я должен был стоять в самом центре перед полукругом и отвечать за содеянное. Перед всеми на столах стояли чашки с чаем, но мне никто никакого напитка не предложил.
